Солнце медленно опускается за горизонт, как будто не желает уходить на покой. Но даже без светила небосвод, сейчас ярко-голубой до боли, не остался бы пуст и безжизнен. Речь даже не о звёздах (которые с точки зрения приземлённого материалиста совершенно бесполезны как источник света и ориентир: в двадцать первом веке уже не новость и прибор ночного видения и персональный маршрутизатор, так что фонарики и карты давно канули в лету). На безумной высоте вальяжно дрейфуют мелкие перистые облака, по которым синоптик средней руки, будь таковой здесь, мог бы авторитетно заявить, предварительно сверившись с барометром: завтра будет тёплый день.
Задорная синева неба отражается редкой серебристой рябью на поверхности широкой реки, обдуваемой хулиганом-ветром. Хотя, в этом «зеркале» не чувствуется движения мощного потока, несущего жизнь, как в прямом, так и в переносном смысле.
Любая большая река, без разницы, на каком континенте земли она протекает, создает неповторимую атмосферу. Атмосферу буйства, колоссальной мощи. Правда, полностью раскрыться перед человеком этот поток может лишь хмурым, ветреным мартовским днем. В тот период, когда лёд уже не в силах сдержать жизнь воды, её пульс. Только так, стоя на обрыве, борясь с холодным ветром, видя, как ломается метровый слой льда, сносятся любые преграды по течению, можно понять, какой силой обладает природа, лишенная пути назад.
Глядя в это бездушное зеркало Припяти, ничего подобного не ощущаешь. Ни рыбаков, ни тучного скота на берегу. Простой рубец на теле Земли, наполненный мутной жидкостью. И, есть мнение, что даже ранней весной эта река не способна пробудить какие-то свежие эмоции в душе наблюдателя.
На жизнерадостное небо молча смотрит мёртвая земля. Именно мёртвая. Пусть биологи и уверяют, что болото – особая экосистема с миллионами организмов, всё равно – это жизнь, основанная на смерти и живущая в смерти. Кажется, в воздухе прямо царит безвыходность, обречённость. Хотя, безвыходным люди обычно называют положение, выход из которого им не нравится.
Однако в этом отвратительном, и, уж точно опасном месте (пару раз были слышны страшные захлёбывающиеся крики), есть своя притягательная красота. Непостижимо, но пустые заросли однообразных растений с редкими «ртутными» озерцами (настолько сюрреалистично они смотрятся, как будто это воздух застыл под сводом затопленного грота) притягивают взгляд. Такое непередаваемое ощущение ностальгии и тихой грусти, вызванное, скорее полной разрухой (вдали видны заброшенные дачные домики, а на правом берегу реки – ржавые остовы портовых кранов), смешанно с отвращением от мерзости запустения. Наиболее точно подходит лишь одно определение – красота смерти.
Левый берег реки еще до аварии на станции был подтопляем, даже в деревушках вроде Парышева, что сзади в паре километров, в подполах по весне стояла вода. А сейчас болота добрались до самых окраин этого села, вернее, до его остатков.
Странно. Мелкие хутора, деревни – особенно близко к центру Зоны обычно полностью зарастали, терялись. Но не города, пусть даже недалеко ушедшие от посёлков по размерам. Чернобыль, раскинувшийся на противоположном берегу, кажется, сохранился идеально. Да. Вон, даже стекла поблескивают в отражённом свете солнца. Прямо за ним виден Рыжий Лес, а чуть правее – Радар.

Прямая, как шпага, линия дороги, соединяющая город с деревней, сейчас не пустует. По ней, не спеша пробирается отряд сталкеров. На первый взгляд – спецотряд «Свободы». Прекрасная экипировка расцветки «Flecktarn», пристойное оружие (в основном G.36) и добротная подготовка – не перекрывают сектора огня напарников.
Искушенный же наблюдатель отметил бы, что костюмы – новые образцы программы «Infanterist der Zukunft», так немцы назвали свою «Пехоту будущего»; что оружие – в основном не экспортная модификация KSK для одноименного армейского спецназа Бундесвера и что идут четверками – стандартная единица для спецсил. Одним словом, слишком сладенько даже для «Свободы».
Однако столь пафосный вид группы не сказывается на осторожности – в каждом бойце чувствуется постоянная готовность к бою.
Что ж, весьма вероятно, что скоро их бдительность подвергнется суровой проверке – на полустанке явно кто-то есть.
По мере приближения к этому строению в группе всё больше и больше чувствуется беспокойство. За сотню метров до кирпичной коробки отряд замирает, вжавшись в откос насыпи.
Напряжение буквально парит в воздухе. Пожалуй, не хватает, разве что, тягучей трели скрипки из фильмов ужасов, мерцающего экрана и зрителя, с набитым поп-корном ртом.
Буквально за минуту состояние группы изменяется от беспокойства до полной растерянности, весьма вероятно, граничащей с ужасом. Двое из группы встают, и идут вперёд с видом приговорённых к жестокой смертной казни. Видно, как дрожат пальцы на рукоятке винтовки у полного сталкера. У его напарника, довольно рослого, пистолет-пулемёт просто болтается на предохранительной резинке.

Мы возвращались с Верхних Болот. А если конкретней, от озера Добруша, что в полутора километрах от северной окраины Парышев – довольно крупного посёлка напротив Чернобыля. За плечами была успешно проведенная операция и четыре дня «на выходе» - без снабжения, а в рюкзаке, периодически давая о себе знать легким покалыванием, ощутимым даже через специальный контейнер, лежал перехваченный груз – партия артефактов.
Пройдя в сумме более полусотни километров по этой противоречивой земле, местами выжженной до потрескавшейся глины, настолько сухой и рыже-желтой, что в памяти всплывала природа ЮАР с подобными пейзажами, то чрезмерно буйной и цветущей, я думал о том, что тут все-таки красиво.
Взбираясь на насыпь, местами ещё хранящую следы асфальта, можно было лишний раз убедиться в захватывающей красоте этих мест, зовущихся грубым и плешивым словом - «болота». Через реку, чуть левее, лежит Чернобыль, отсвечивая в лучах багрового заката жестью крыш куцых малоэтажек, правее – Лелёв и собственно ЧАЭС, протыкающая гладь неба своей полосатой трубой. Лес башенных кранов, служивших раньше, ещё до Первого Выброса, оборудованием для монтажа саркофага, переливается бледными огоньками сотен аномалий электростатической природы, хорошо различимыми в не самый дорогой бинокль.
- Ляпота… - медленно протянул я, как будто повторяя чью-то фразу, и вдруг, спохватился, осознав нелогичность и искусственность ситуации. Одновременно у всей группы заверещали детекторы, фиксируя целый диапазон излучений.
Логичным объяснением этого праздника могло быть только одно – контролёр.
- Внимание всем! Рассредоточиться! Радиус – десять метров, - рявкнул в гарнитуре голос Имри, и продолжил:
- Группа Гевер – использовать РЭР и вычислить урода. Всем свободный огонь!
Отряд, разделившись на две части, посыпался в кювет ещё до того, как командир указал максимальное расстояние между группами – все двигались рефлекторно. Буквально через секунду возможный наблюдатель со стороны полустанка, маячившего перед нами в пятистах метрах, не увидел бы ничего подозрительного в обычной картине Зоны. Разве что пыль, потревоженная сапогами бойцов, продолжала тихо виться в прохладном воздухе уходящего в небытие, дня.

Я осторожно выполз на насыпь, цепляясь за чахлые побеги придорожной поросли, положил винтовку на согнутую в локте руку и обшарил в прицел полустанок.
- Имри! Есть! На двенадцать, пятьсот пятьдесят, контролёр, правее входного тамбура, в первом просвете! – обнаружив цель, я почему-то не стал стрелять. Нет, мог выстрелить, мог. Даже ради интереса согнул палец вхолостую, но не стал.
- Правильно. Не вежливо человеку в спину стрелять, – мой нежеланный собеседник подлил масла в без того разгоравшееся любопытство.
- Подошел бы хоть, посидели, на природы полюбовались. Ты бы мне про Рейн рассказал, – продолжил старичок.
После тягучих, как гудрон в жару, мгновений внутренней борьбы и сомнений, я вышел в эфир.
- Имри! Цель идентифицирована, но агрессии не проявляет. Возможно вступить в контакт. Прошу прикрыть.
Неся эту, с точки зрения среднестатистического сталкера, околесицу, я был уверен, что узнаю что-то весьма полезное. В конце концов, даже самого уравновешенного человека иногда охватывает желание, нет, жажда познания.
Послышалось шуршание, и с противоположной стороны насыпи появился шлем, утыканный ветками. Видимо, господин гауптман решил своими ушами послушать мой бред.
- Срочно прими ноотропы. И сними эту тварь.
- Имри, повторяю, объект агрессии не проявляет. Я хочу вступить в контакт.
Среди всего командного состава ЧВК Имри был единственным человеком, с кем я общался исключительно по делу – была у нас некая доля антипатии. Что, впрочем, не мешало работе.
- Дело твое. Формально ты самостоятелен. Но препараты все-таки прими. - И, уже всей группе:
- Внимание всем! Медленно движемся к полустанку на половину дистанции. Продолжаем держать сектора.

Прямая, как шпага, линия дороги, соединяющая город с деревней, сейчас не пустует. По ней, не спеша пробирается отряд сталкеров. На первый взгляд – спецотряд «Свободы». Прекрасная экипировка расцветки «Flecktarn», пристойное оружие (в основном G.36) и добротная подготовка – не перекрывают сектора огня напарников.
Искушенный же наблюдатель отметил бы, что костюмы – новые образцы программы «Infanterist der Zukunft», так немцы назвали свою «Пехоту будущего»; что оружие – в основном не экспортная модификация KSK для одноименного армейского спецназа Бундесвера и что идут четверками – стандартная единица для спецсил. Одним словом, слишком сладенько даже для «Свободы».
Однако столь пафосный вид группы не сказывается на осторожности – в каждом бойце чувствуется постоянная готовность к бою.
Что ж, весьма вероятно, что скоро их бдительность подвергнется суровой проверке – на полустанке явно кто-то есть.
По мере приближения к этому строению в группе всё больше и больше чувствуется беспокойство. За сотню метров до кирпичной коробки отряд замирает, вжавшись в откос насыпи.
Напряжение буквально парит в воздухе. Пожалуй, не хватает, разве что, тягучей трели скрипки из фильмов ужасов, мерцающего экрана и зрителя, с набитым поп-корном ртом.
Буквально за минуту состояние группы изменяется от беспокойства до полной растерянности, весьма вероятно, граничащей с ужасом. Двое из группы встают, и идут вперёд с видом приговорённых к жестокой смертной казни. Видно, как дрожат пальцы на рукоятке винтовки у полного сталкера. У его напарника, довольно рослого, пистолет-пулемёт просто болтается на предохранительной резинке.

***

Когда я понял, что иного выхода нет, то пришлось согласиться на эту явную авантюру.
Почему именно мы?!
За что?!
Эх.… Надо было идти в университет преподавать. Да, рано или поздно против любого человека будут найдены методы.
Карл продел леску через кольца двух оборонительных гранат на поясе, я последовал его примеру – лучше умереть, чем подвергнутся такой участи.
- Ну, пойдем, братец.
Карл кивнул, и мы дальше поплелись к полустанку. Я понял людей, которых ведут на эшафот. До конца.

Теперь о всей повести в целом. Точнее то, что я прочитал. Интрига в произведении есть, подача тоже не хромает. Текст изобилован описаниями и лирическими отступлениями, приключенческими действиями и иногда неплохой развязкой. Но, сюжет вправду очень хорошо начал, но не грамотно пошёл дальше. Столько вопросов книга не должна вызывать!
Конечно, в тексте уделено много внимания матчасти, особенно в прологе. Если на первых парах это интересно читать, потому что такая любовь к оружию раскрывает характер героя, то остальные части просто надоедают. Иногда, ты постоянно вставляешь, как работает тот или иной автомат\пулемёт\сн.винтовка. Поверь, не интересно - заявляю, как шестнадцатилетний читатель. Основное число читающих между прочим...
НЕ понимаю вставку в повесть контролёра. почему бы его сразу было не шлёпнуть? Неужели в этом напарники испытывали какие-то трудности? НЕ думаю...
Мнение, как читателя: в целом, повесть получилась интересная, но с множеством вопросов, на которые я не смог найти ответа. Такие книги мне не нравятся. Было интересно читать, думал, что вот сейчас раскроется то-то и то-то... Но, ничего не раскрылось. Книга похожа на Калугинскую "Дом на Болоте" - текст и интрига цепляет, а в конце ответа нет! Вот нет! Всё сказанное ИМХО, возможно я упустил нить и не понял суть книги. Бывает...

Ну ты сам понел, что всё нижнее-крайнее имхо.
криво. (стр1)
не сразу понятно, что к чему.
"от меня" лишнее. Или тогда уж переделать предложение.
криво звучит.
недооформлено.(2)
косяк(2) и да, Вригли ё-маё)) Тогда уж "Love is it". Ы
повтор "наука". Я бы развил мысль для избегания.(3)
повтор. Хотя можно оставить.
это чья фраза?
тоже(6) Впредь задумайся над этим. Вот.
разбить и развить мысль.(8)
вспотыкаешься о подобные предложения. Лучше разбить.(8)
тут слова сродни повтору.
какая? А то не представить.(13)
этож Verloren!ы.
в топку(14)
конкретней.(16)
так и надо?(17)
какой из двух?