Пару недель назад Крестоносец, от нечего делать, положил в поясную сумку бутылку водки и теперь среди посвященных работал тотализатор. Ставки делались на то, как скоро Витёк догадается, что из сумки торчит горлышко именно того, чего надо. Джагур в этом развлечении участия не принял, он, как впрочем и остальные не сомневался, что рано или поздно, кто-нибудь из участников пари сольёт старику инфу. И тем не менее огибая «Михрютку» он скосил глаза на сумку. Пробка всё так же соблазнительно выглядывала из-под не застёгнутой до конца молнии.
Бар был как всегда почти полон. Старик был прав – тут все курили и гомонили одновременно, а со стороны стойки неслась музыка. Правда, не громко, так что до Джагура долетали отдельные высказывания посетителей. Но прислушиваться к ним не стоило – никакой полезной нагрузки они не несли. Стоял обычный трёп об аномалиях, тварях и артефактах, рассказывались ветхозаветные истории и анекдоты перекочевавшие сюда из Большой Зоны, в общем сталкерский бар жил своей обычной жизнью. Вот только сталкеров здесь почти не было. Это там, в Чернобыле, любой кто находился за периметром считался таковым. Здесь же в полный голос о Зоне А говорили как правило либо новички ещё ни разу не пересекавшие «железку», либо отирающаяся в Гыдюшнике шантрапа. Истинные ходоки помалкивали, деловые разговоры предпочитали вести на открытом воздухе, или на особом языке жестов и намёков. Даже Крестоносец решал дела на улице, памятуя о том, что у стен есть уши.
Сам хозяин стоял, опираясь на стойку бара. Синяя футболка, из рукавов которой высовывались мускулистые, заросшие густой шерстью руки, черная кожаная жилетка, белая салфетка свисающая из объёмного нагрудного кармана и брезгливое выражение лица. Вот далеко неполный портрет бывшего наёмника. Если не считать большой, свисающий с шеи крест, который по слухам был найден им в развалинах церквушки на болотных хуторах и обладал какими то свойствами и прилипшую к нижней, оттопыренной губе сигареты которую Крест даже не удосужился прикурить. Насколько Джагур знал приятеля все эти признаки показывали что он находится в крайнем раздражении. Возможно даже из-за его опоздания.
Ничего. Должен был давно усвоить, что Джагур никому ничего не обязан.
Он залез на табурет напротив Креста и в этот момент из боковой ниши раздался голос, который ему сейчас, да и позже, да и вообще никогда не хотелось слышать.
- А что, психомартышек теперь без намордников выпускают?
Вот и объяснение плохому настроению Крестоносца и собственным нехорошим предчувствиям. Хотя всё логично – начало сезона. И Джагур, нарочито громко, поинтересовался у приятеля:
- У тебя что-то сдохло?
- В смысле? – Не понял Крест.
- Стервятники слетелись.
- Не-сме-шно…, - тут же раздалось сбоку. – Попытка номер два.
Джагур почувствовал, что его против воли втягивают в эту бессмысленную игру слов. Но остановиться уже не мог:
- Могу ещё сказать, что если из под снега появляется навоз – значит пришла весна.
Он скинул капюшон и развернулся на табурете, опёршись локтём о стойку.
За столиком между окном и колонной восседал Легион, которого Джагур сразу не заметил. Расслабился за зиму, да ещё Крест со своим заказом. А ведь он почти всегда появляется именно в это время. Загорелый под импортным солнцем, отдохнувший и посвежевший. Сидит, радуется, растянув улыбку на все тридцать два зуба. Белых и главное своих, что вообще то не свойственно сталкерам, теряющим их в жёстких условиях Зоны, где порой не то что умыться, да и попить толком нечего. И вода, даже очищенная крайне разрушительно воздействует на эмаль. Вновь появилось давнее желание проредить эту антикариесную рекламу, даже кулаки самопроизвольно сжались, но он сумел взять себя в руки.
Несмотря на ощутимую разницу в возрасте и совершенную несовместимость характеров, у Джагура и Легиона было много общего. Начать хотя бы с того, что оба они в своё время бегали в отмычках у легендарного Сатрапыча и были отмечены им как весьма талантливые ходоки с большим будущим. Когда старый учитель окончательно завис на Кордоне, поучая новичков и переругиваясь со старым недругом Сидоровичем, Джагур и Легион ушли в рейд с группой Рокера. Ходка была более чем удачной – хабар они на Агропроме взяли солидный. Но на обратном пути попали в засаду к отмороженным ренегатам. Пока Джагур, Легион и двое отмычек разбирались с невесть откуда появившимися «скорпионами», Рокер, прихватив хабар, смылся. В горячке боя отряд не заметил исчезновения командира. А потом, оставшись втроём, один из новичков всё же словил горячую, они вначале даже не поверили, что их вот так вот элементарно кинули. И кто? Ветеран, о котором хорошо отзывался даже видавший виды Сатрапыч.
Но Рокер напрасно радовался и летел вперёд, надеясь, что если компаньоны и останутся в живых, то вряд ли его догонят. Обманутые им сталкеры рванули на перехват по давно нехоженому маршруту. Переход был ещё тот – отряд едва ли не продирался сквозь бушующие аномалии и фонящие радиацией холмы. Но удачно. Рокера они встретили неподалёку от заброшенного КПП на Свалке.
Увидев покинутых им сталкеров стервятник не нашёл в себе сил даже на сопротивление. Джагур к тому времени остыл, но вот Легион. В него словно вселился весь гнев Зоны. Он грубо, пинками, отогнал Рокера на обочину швырнул его на колени и, зайдя сзади громко и явно кому-то подражая, произнес:
- Твоими пастырями будем мы, Во имя твое господи. Сила снизошла из твоих рук, Наши ноги быстро твое слово несут. И прямо к тебе пусть потечет река. Наполним душами её, да будет так Во имя Отца И Сына И Святого духа. Аминь.
А потом он выстрелом из отобранного у Рокера «Пустынного Орла» снёс ему полчерепа.
После этого их пути разошлись. Джагур сделал для себя вывод к которому приходят некоторые способные сталкеры – лучше всего работать в одиночку. Легион тоже сделал вывод, но какой, Джагур догадался позже. А пока бывший напарник сколотил собственную группу и сделал несколько удачных ходок. А потом появился нехороший слушок, что Легион, со своими ребятами… как бы это помягче сказать… в общем, решил, что раз Зона полна стервятников, то почему бы не стать одним из них, только более осторожным и хитрым. В открытую обвинений никто не предъявлял – по неписанным правилам за слова надо отвечать. Но зуб на него затаили многие. А должники так те вообще перекрыли отряду Легиона доступ на Росток и далее на Янтарь. А однажды ночью кто-то очень даже грамотно вынес блок-пост этой группировки, не оставив ни единого свидетеля. Может это был и не Легион, но его группа через несколько дней в полном составе вступила в Свободу, куда принимали всех желающих, невзирая на репутацию, а путь на Военные Склады был только один.
Поначалу Легион очень близко воспринял идеи анархизма. Но уже скоро понял, что свобода это конечно хорошо, но рисковать ради одной идеи, не подкреплённой чем-то более существенным, сдерживать на Барьере фанатиков из Монолита и постоянно собачиться с Долгом, в котором всё-таки служили очень даже опытные солдаты не по его натуре. Нападение Буянов во главе с Черепом, когда Легион потерял двух своих бойцов, переполнило чашу терпения и, послав Свободу в свободное плавание, он ушёл. По времени это совпало с бумом, связанным с отключением Выжигателя. Зона, вернее её освоенная часть расширилась, массово набежали новички и след Легиона растаял. Незадолго до своего ухода, Джагур услышал, что он вроде как носит синий комбез и живёт контрактами, но так это или нет, он не знал.
А потом и думать забыл о бывшем приятеле.
Вновь они столкнулись уже в Гыдюшнике, вернее за «железкой» и столкнулись по-настоящему. Джагур как обычно работал один, Легион как всегда набирал для ходки людей способных на всё. И когда первый выбирался из «Поляны», второй устроил ему засаду. Безрезультатную - всё таки Джагур был в родных местах и без труда ушёл, хотя на незапланированном маршруте его едва не растерзали собаки. Но эта встреча всё расставила по своим местам. В этом же «Гудке», в ответ на молчаливый вопрос Легион, развёл руками и с неизменной усмешкой сказал:
- Ничего не поделать – конкуренция.
Джагур набросился на него и возможно уже тогда один из них лёг бы на кладбище, а второй отправился на отсидку, но их разняли. С тех пор Легион обязательно при встрече поминал психомартышку, а Джагур, не боясь «ответить», впрямую называл его стервятником. В Гыдюшнике разборки были чреваты, но оба знали, что рано или поздно судьба сведёт их вновь за «железкой». Иначе просто быть не могло. И тогда они закончат начатое.
На высказывание Джагура о приметах весны Легион только ещё больше развеселился и сказал сидящему рядом с ним парню:
- Вот, Котёл. Вернёшься домой и тоже станешь мыслить на колхозном уровне.
Тот ощерился и искоса посмотрел на Джагура. Злобы, или ненависти во взгляде не было. Вообще Котёл был парнем спокойным, если бы не Легион, вполне возможно, что он стал бы неплохим сталкером. Обычным, без замашек стервятника. Ведь Гыдюшник как-никак был почти его второй родиной. Парень умудрился отстать от проезжавшего накануне катастрофы военного эшелона, перевозящего мотострелковый полк в котором он служил на Дальний Восток. Как он сам рассказывал: выскользнул пока стояли из вагона – очень хотелось догнаться, скорешился с какими-то ребятами на вокзале и протрезвел только к утру, когда от эшелона и след простыл. Ребята собирались ехать в город, в какой-то «Пентагон» к девчонкам и звали его с собой, но с непривычки, от выкуренной натощак и с похмелья сигареты ему заплохело и он предпочёл поспать ещё, решив после искать военкомат, чтобы сдаться, пока не прошло трёх суток. Проснулся от грохота – начался Прорыв. Так что Котёл, да ещё несколько жителей, не пожелавших впоследствии переселяться из давно обжитого места, был прямым очевидцем событий того дня. По крайней мере, первых минут Прорыва.
Вначале над городом пронёсся ужасающий грохот, а потом вдруг всплыл купол нестерпимо яркого света. Кто-то из стоявших, разинув рты, свидетелей крикнул:
- Ёпть, это ж атомная бомба…
Началась паника. Люди в ужасе разбегались кто куда, прятались где только можно, или просто падали на землю закрывая ладонями уши и глаза. Другие напротив залазили повыше, чтобы лучше увидеть что происходит. Третьи, к которым относился и Котёл остались стоять, не в силах оторваться от завораживающего зрелища. А купол всё рос, всё разгорался, стремительно приближаясь к ним. Но в какой-то момент он вдруг остановился, словно потерял свою силу, потускнел, потемнел и с тихим шорохом, с каким лопаются мыльные пузыри - распался. Свет померк и очевидцем стало видно небо над городом. Огромные чёрные тучи, повинуясь неведомой силе закручивались в гигантскую воронку, основание которой терялось где-то в глубине. Откуда-то свыше, по этому основанию, как по проводу ударил переливающийся всеми цветами радуги столб света, после чего воронка под его воздействием стала выворачиваться, окутывая город непроницаемой мглой.
С Востока, со стороны моста, на станцию влетел пассажирский поезд. Очевидно, машинист не контролировал его движение, или, что, скорее всего, поезд просто перестал ему подчинятся. Не снижая скорости, он подрезал стрелку и запрыгал по шпалам, затем опрокинулся и разметался по путям, круша и ломая всё на своём пути. Ожидавший отправления грузовой состав, под натиском пассажирских вагонов разлетелся и пополз по насыпи. Большую его часть составляли цистерны с горючим, и оно вспыхнуло, заливая огненной рекой нижнюю часть жилого сектора.
Это послужило как бы сигналом и жители пришли в действие. К стыду, или к радости можно отметить, что некоторые всё же бросились на вокзал, помочь, чем можно, зажатым в искорёженных вагонах пассажирам. Но основная масса побежала прочь от погибающего города. Некоторые нашли в себе способность действовать более осмысленно – вначале в спешке собирали то из своих пожитков, что могло пригодится, искали документы и деньги, после чего грузились в свои или соседские автомобили и ехали в сторону Томска. Наиболее напуганные бежали, в чём были, крича что-то невразумительное приближающимся к городу, и ещё ничего не знающим водителям автомобилей на шоссе.
А Котёл продолжал глазеть на город. Чернильного цвета облако бурлило, клокотало, словно кто-то пытался сварить ужасающую, адскую похлёбку. Иногда оно вдруг на мгновение становилось прозрачным и тогда окрестности заливали радужные цвета, но не надолго – словно опомнившись, невидимый режиссёр этого безумия тут же снова накрывал город чёрным покрывалом.
Оторвал его от созерцания Прорыва старческий голос:
- Эй, подсоби-ка служивый.
Котёл оглянулся. Посреди улицы на костылях стоял старик, в телогрейке на голое тело, вытянутых до безразмерности тренировочных штанах и в комнатных тапочках на босу ногу. Но не это вызывало удивление. Каким-то чудом инвалид умудрялся держать в каждой руке, прижатыми к костылям два ящика с водкой. Видимо этот цирковой номер отнимал немало сил, потому как он вспотел и говорил с надрывом:
- Чего смотришь-то? Не видишь – американцы бомбу сбросили. Сейчас все кто трезвый боты завернёт. Пошли-ка, вмажем для прохилактики.
Дальнейшие события начисто стёрлись из памяти Котла. Через три дня их, мертвецки пьяных обнаружили спасатели в недостроенном коттедже и вывезли в Новосибирск. Там, военная прокуратура, сухая и бездушная мясорубка правосудия, пришила ему обвинение в дезертирстве. Потом трибунал, год дисбата и знаковая встреча в поезде с Легионом, который покинул Большую Зону и ехал осваивать Зону А. Беда Котла была в том, что он никогда не был в Чернобыле и не видел разницы между честным сталкером и стервятником. Ему искренне казалось, что так оно и должно быть – в аномальном мире прав тот, кто сильнее, хитрее, коварнее. Одиночкам и лохам в его понимании - места нет.

- Пусть меня лучше Зона сожрёт, – ответил он на предположение командира о возвращении в родную деревню.
- Не зарекайся, - ответил ему Легион, любитель поучать и воспитывать своих подчинённых. – Запомни: мир житейский, это часы, гири которых деньги, а маятник – женщина. Встретишь какую-нибудь доярку и будет она тобой качать в родном колхозе. А ты ей гири из-за «железки» таскать. Кстати, Джа, ты не в курсе, из спортивных гирь артефакты получаются? А то их там по школам столько накидано.
- Получаются, - ответил Джагур. – Только для начала её нужно на шею повесить и в колодец на 43 пикете прыгнуть. Попробуй, потом расскажешь.
Компания Легиона громыхнула смехом. Улыбнулся даже мрачный Крестоносец. Да и ближайшие посетители поддержали шутку.
- Ну вот, узнаю прежнего Джа. А то «сдохло», «навоз». Стареешь, брат, пора бы тебе на пенсию.
- Твои братья за Амуром рис сеют, - тут же парировал Джагур.
На этот раз Легион даже подавился от смеха, закашлялся и, восстанавливая дыхание, прохрипел:
- Смотри-ка, Сом, наш старый компаньон по-прежнему жжот.
Сидящий по другую сторону от командира внушительных габаритов сталкер только молча кивнул в ответ. Его глаза, за тёмным стеклом зеркальных очков, были не видны, но Джагур не сомневался, что тот внимательно рассматривает бывшего напарника с самой первой минуты появления.
Сом был тем самым отмычкой, вместе с которым они втроём учинили расправу над кинувшем их Рокером. Вначале он присоединился к Легиону потому что надо было как-то, и с кем-то зарабатывать на хлеб. А в таланте Легиона он сумел убедиться во время памятного перехода с Агропрома на Свалку. Как впрочем и в уникальных способностях Джагура. Они встречались, когда Сом, вместе с командиром носил зелёные цвета Свободы. Легион тогда был на Барьере, а его заместитель залечивал нанесённые фанатиками раны на Военных Складах. Джагур же, завернул к свободовцам пополнить боезапас. И после того, как они с Сомом даванули пузырёк, тот в прорыве алкогольной откровенности признался, что если бы Джагур не стал столь убеждённым одиночкой, то он предпочёл бы работать с ним.
- По крайней мере, - сказал тогда сталкер, - я бы не стал тем, кто я есть.
И предугадав, логично вытекающий, следующий вопрос Джагура добавил:
- И её бы не встретил. А теперь поздно.
Сейчас она сидела рядом, что было неудивительно. В такие вот минуты отдыха Сом, как правило, находился от Мишутки в радиусе не больше пяти метров. Даже если они переживали очередной период разрыва своих сложных, выносящих мозг любому свидетелю, да и им самим, отношений.
В неизбалованном женским присутствием сталкерском мире она считалась королевой. Яркая, эффектная блондинка. Даже если бы «Гудок» на девяносто процентов был заполнен прекрасным полом, Мишутка всё равно находилась бы в центре мужского внимания, вызывая крамольные и грешные мысли. Только присутствие хорошо известного в здешних местах Легиона и внушительный вид Сома останавливало любителей барного флирта от назойливости.
Но не всех. Бритые ребята из породы быков, расположившиеся на другой стороне бара, довольно так и откровенно, а главное громко фантазировали на её счёт. Вот и ещё одна причина плохого настроения Крестоносца – если это будет продолжаться, «Гудку» не избежать некоторого ущерба от намечающейся потасовки. Бритые появились в Гыдюшнике примерно месяц назад. Это не были бандюки, терзающие сталкеров в Большой Зоне, просто залётные, решившие, что раз кто-то делает в этом месте бабки, то значит должен быть кто-то, кто берёт с этого процент. Наивные конечно - в Гыдюшнике такой номер не пройдёт. По крайней мере пока местным ОМОНом командует Призрак. Тому вполне хватало проблем с Зоной Б, так что с этой публикой он особо не церемонился. В месте Особого Контроля, не было адвокатов и судов, так что опять же под настроение, он или высылал их такой-то матери или его ребята не делали предупредительных выстрелов, напрасно расходуя боекомплект.
Короче быки мало заботили Джагура. А вот присутствие Сома и особенно Мишутки заставляли задуматься. Где-то в голове завращались колёсики интуиции и забухал маятник тревожного предчувствия. Оба они появились в Гыдюшнике впервые – до этого, два сезона Легион работал без них. Шутки шутками, девушка даже подмигнула Джагуру когда он её здесь увидел, но он твердо знал - стоило ему удачно попасть под треугольник оптического прицела её любимой СВД и она просто задержит дыхание и спустит курок. Не со зла или ненависти, а просто потому, что это нужно командиру. И Сом будет её при этом прикрывать, прижавшись щекой к прикладу ручного пулемёта, без которого не мыслил своё пребывание в Зоне. Будет, даже не смотря на то, что лично ему Джагур ничего не сделал. Просто его любимой может грозить опасность, а она важнее ста тысяч таких же Джагуров вместе взятых.
Уж не решил ли Легион в раз и навсегда разобраться с бывшим приятелем? Хотя навряд ли - Джагур для него конечно помеха, вернее опасный конкурент, но не настолько чтобы проводить целую отдельную операцию. С другой стороны причина, по которой два лучших бойца его группы сидят сейчас в «Гудке», должна быть очень весомой – их участие предполагало львиную долю из потенциального хабара. А Легион, не в обиду сказано, особо делиться не любил. В принципе этим его и привлёк Гыдюшник, что не нужно было таскать с собой опытных боевиков и сталкеров, для ходки за «железку» вполне годились отмычки и послушный, со всем согласный Котёл.
Всё это промелькнуло в голове Джагура, пока он неторопливо доставал из кармана сигарету, разминал её в пальцах, потом всё так же неторопливо искал вечно исчезающую зажигалку и прикуривал. При этом он продолжал осматривать веселящуюся компанию.
- Ну что тут нового-то? – Громко поинтересовался Легион. – То, что из бара выгнали единственного приличного хозяина, я уже понял. Жаль, его левая водка была не такой палёной, как этот ацетон.
Джагур почти расслышал, как Крестоносец скрипнул зубами.
- Призрак как поживает? – Продолжил Легион. - Не посадили его ещё самого?
Один из юнцов, сидевших посреди зала, рыжий, с приплюснутым носом торопливо выдал в ответ:
- Кто ж его посадит. Он же – Призрак.
И громко расхохотался. Легион в ответ смерил парня презрительным взглядом:
- Про памятник эта шутка звучит значительно смешнее. И кстати, тебе бы стоило хоть раз сходить к кинотеатру, там памятник Маяковскому стоит. Но иногда сидит. А бывает, что и лежит. Правда если ты ему не понравишься, может догнать и пенделя дать.
Глаза парня удивлённо распахнулись:
- Правда штоль?
- Угу. Только весной к нему ходить вообще опасно. Он после зимы, кхм… голодный. Может и надругаться, ненароком…
После секундной паузы бар взорвался хохотом. Усмехнулся и Джагур, хотя шутка относилась к чёрному юмору, не очень популярному в среде ходоков. В районе кинотеатра «Эра», в прошлый сезон пропало несколько сталкеров. Бесследно. Хотя за год до этого там собирался неплохой хабар, причём очень даже легко. Суеверные сталкеры тут же обвинили во всём пролетарского поэта, скорее всего безосновательно, хотя городские памятники в Зоне А, иногда вели себя довольно странно.
Впрочем, ладно, не надо о грустном.
Он протянул Кресту тысячную и попросил:
- Накапай мне коньячку.
Крестоносец некоторое время возился в бумажками, перебирая их туда сюда, потом протянул Джагуру пачку мелочи и сказал:
- Я тут скидку тебе сделал. Как самому спокойному клиенту.
- Шикуешь? – Прокомментировал его заказ Легион.
- Живу, - в тон ему ответил Джагур, поднял рюмку и посмотрел на свет.
- Ох, ох, ох, держите меня семеро, какой гурман.
- Н-да, раз в месяц решил заглянуть в бар и то никакого удовольствия, - Джагур понюхал коричневую жидкость, - Крестоносец, ты бы хоть фейс-контроль поставил, что ли.
- А вот это бы как раз не помешало, - неожиданно согласился Легион и выразительно посмотрел в сторону столика, за которым расположились быки. – И выключи наконец эту лабуду.
Из динамиков стереосистемы неслось:
- Зона, зона – без озона, всесезонно…
Легион нарывался, это стало ясно даже отирающимся здесь салагам. И отпивая коньяк, кстати неплохой, Джагур отметил эту странность. Добро бы по осени - хабар сдан, деньги упакованы впереди отдых, можно и повеселится напоследок. Но сейчас…
Один из быков развернулся и грубо спросил:
- Ты чё там бакланишь?
Легион ответил тут же:
- Чёрт возьми. Мы пропустили вторжение, среди нас гуманоиды.
Смысл сказанного дошёл не до всех присутствующих. Но бритый сообразил, что Легион сказал что-то уничижительное. Он поднялся и, покачиваясь, тяжёлой поступью приблизился к компании. Никакой паники среди людей Легиона не возникло. Сом естественным движением снял очки и положил их в карман. Мишутка вместе со стулом отодвинулась подальше к стене. Котёл опустил руку в карман. Легион взял бутылку и стал наливать в стакан водку. Мелочи, складывающиеся в цельную картину, но очевидно бандитам даже в голову не приходило, что им может кто-то дать здесь отпор.
Точно – залётные.
Бык опёрся на стол, чуть наклонился и, нависая, спросил:
- Те чо, проблемы нужны?
Легион поднялся и, улыбаясь самой что ни на есть добродушной улыбкой ответил:
- Да ладно ребят, все нормально. Крест, сделай погромче, песня хорошая. И давай выпьем мировую, - Он пододвинул стакан к бритому. - Только аккуратнее, палёная водка по мозгам бьет.
И с силой опустил бутылку на его голову. Против ожидания она разбилась. Бык зашатался и удивлённо сел на пол, ощупывая голову. Потом отнял руки, посмотрел на измазанные кровью пальцы, зачем-то их понюхал и повалился на бок, потом на спину.
Дальше всё закрутилось с бешеной скоростью. Приятели бритого вскочили и бросились к месту столкновения. Сом поднялся опрокидывая столик и встал в стойку, загораживая Мишутку. С другого фланга Котёл, так же уже стоящий на ногах прилаживал на руку кастет. А Легион взглянул на неожиданно получившуюся «розочку», качнул головой и брезгливо отшвырнул её в сторону.
Расклад, если не считать Мишутку и валяющегося, оглушённого бритого, был трое против четверых. Причём все четверо в комплекции Сома. Но это ещё ничего не значило.
Тем не менее бар пришёл в движение. Больше половины посетителей, толкая друг друга, бросились к выходу не столько опасаясь налететь на нож или пулю, сколько оказаться в камере ЛОВД, если к месту столкновения вдруг подтянется ОМОН. Другие сбились к стенам. В одной стороны они не желали принимать участия в драке, с другой любопытство брало верх – чем же дело закончится. И лишь некоторые остались сидеть не местах – происходящее было видено ими уже не один раз.
К таким относился и Джагур, хотя его место было почти в эпицентре событий. Один из быков несся мимо него. По дороге он прихватил стул и теперь занёс его над головой, намериваясь обрушить на Сома. Не отвлекаясь от коньяка Джагур немного выставил ногу. Как бы невзначай. Желания помочь у него не было, но...
Да просто выставил. Громила зацепился, сбился с шага, наклонился, стал часто перебирать ногами пока они наконец не переплелись после чего рухнул плашмя, громко ударив стулом об пол.
Силы на время сравнялись. Один из бандюков налетел на Котла. Тот встретил его прямой, но противник, против ожидания легко уклонился, отбил удар и в свою очередь обрушил на парня кулак. Голова Котла дёрнулась, он отлетел к колонне брызгая кровью, но на ногах устоял и даже не потерял способности соображать, поскольку тут же, использовав преграду как опору, оттолкнулся и полетел на бандита напирая всем телом. Ему, вооружённому кастетом нужен был всего один момент и он его нашёл. Противник не ожидал такого давления, непроизвольно поднял руки, что бы сдержать парня, а Котёл в этот момент развернулся и, выбросив руку из-за спины, хуком смазал ему по нижней челюсти. Бандит взвыл от боли, но это был уже конец. Два коротких удара в голову и он затих, растянувшись на полу.
Сом был крупногабаритный боец, но против него выступил ещё более здоровый, из породы шкафов. Только сравнивать не вылезающую из качалки Годзиллу и сталкера, которому для прохода аномалий иногда требуется исполнять акробатические этюды даже не стоит. К тому же, торопясь к месту разборки бандит не удосужился даже снять свой длинный кожаный плащ. Он пытался зацепить Сома, но все его выпады встречали пустое пространство, в то время как большая голова постоянно получала порцию нехилых ударов. Нечто подобное можно наблюдать на боях без правил, когда борец бьётся с боксёром-тяжеловесом. Борец честно пытается что-то сделать, но ему не хватает подвижности и реакции боксёра. Результат предрешён - ставки делаются только на время, за которое поединок будет закончен.
В центре столкновения находился Легион. Джагур, зная бывшего напарника, не сомневался в исходе, хотя другим наблюдателям могло показаться, что тот напрасно избавился от осколка бутылки – против него шёл бандит вооруженный выкидным ножом. Его он и выбросил, вперёд целя в голову, но Легион, выставив блок, поднырнул под выпад, ушёл вниз и нанёс короткий, каратистский удар в солнечное сплетение. Сделав несколько шагов назад бандит беспомощно разевал рот пытаясь поймать сбитое дыхание. Одну руку он держал на животе, другой беспрерывно мотал ножом перед собой, но было видно, что он потерял ориентировку. А Легион уже летел ногой вперёд, целя в голову. Сделав от удара ещё пару шагов назад, бандит запнулся о перевернутый стол и упал выпустив выкидной нож из рук. Легион постоял пару секунд, потом вытащил из кармана носовой платок, поднял «железо» и воткнул его в ягодицу бандиту. Тот только дёрнулся и простонал, но видимо уже находился на грани сознания, так как больше никакой реакции не последовало.
- Надо же, как неудачно, - прокомментировал Легион свои действия и, обводя взглядом свидетелей, пояснил, - парень споткнулся и нечаянно сел на нож.
Потом сделав особое ударение, добавил:
- Сам сел на собственный нож!
В это время Котёл отключил ударом кастета по затылку бандита запнувшегося об ногу Джагура и не успевшего подняться, а Сом закончил свой поединок с Годзиллой. Вся драка длилась не больше десяти секунд.
Легион подошёл к стойке, небрежно швырнул несколько тысячных купюр и сказал:
- Зря хозяина сменили. И раньше был не фонтан, сейчас вообще тошниловка.
После чего обратился к своим:
- Уходим.
Отряхиваясь и поправляя одежду компания направилась к выходу. Легион протянул платок Котлу, который пытался ладонью унять хлещущую из разбитого лица кров. Мишутка, проходя мимо бритого, на секунду остановилась, держа на отлёте тонкую сигарету, сверху вниз посмотрела на едва шевелящегося, оглушённого быка и с кривой усмешкой произнесла:
- А кто-то обещал меня на вертолёте покатать…
Потом с силой наступила на него, перешагнула и пошла дальше. Присутствующие при этой сцене мужчины едва сдержались от непроизвольного движения руками вниз. Это ведь больно… шпилькой-то…
Дойдя до двери, Легион на мгновение остановился, развернулся и, глядя на Джагура, жестом космонавта покачал ладонью. Джагур молча, кивнул.
- Чёрт, - раздосадовано произнёс Крестоносец. – Появился этот… и начались проблемы.
- Проблемы ещё впереди, - возразил Джагур, допивая коньяк. – Только мне тоже, пожалуй, пора.
Крестоносец мотнул головой и глазами показал за стойку. Джагур слез с табурета, прошёл за спину бармену и, открыв дверь в коридор, ведущий к боковому выходу, остановился, глядя в зал и считая про себя.
Когда он дошёл до двадцати раздался треск открываемых ударами ног дверей и в зал один за другим стали вваливаться Омоновцы.