Антон оторвал от тряпицы узкую полоску, продел в прорезь и крутанул пальцами, накручивая вокруг стрежня. Намочил в масле, после чего вставил шомпол в ствол и энергичными движениями начал его двигать. Вверх-вниз, вверх-вниз. Уничтожая любые намёки на влагу. Закончив масляную протирку, снял тряпочку и накрутил сухую. И снова, вверх-вниз, вверх-вниз. Решив, что достаточно, поднял автомат и посмотрел через ствол на лампочку. Отлично, кольца играют в канале, радуя глаз. Взяв всё ту же, намоченную и приятно пахнущую ружейным маслом тряпицу стал протирать детали механизма.

Чистка оружия. К этому процессу Антон всегда относился как к священному ритуалу. Ведь это не что-то, а твоё оружие. То, что придаёт уверенности и силы, определяет высокий статус - быть солдатом. А зачастую оружие является, единственным, что спасает тебе жизнь.

Но оно и капризно. Если относится к данному ритуалу небрежно, оружие может стать врагом. Злейшим и подлейшим, способным отказать в тот самый момент, когда надежда остаётся только на него.

От кого-то из ветеранов Антон слышал, что были времена, ещё до беспредела, когда в армии старослужащие отдавали своё оружие чистить новобранцам. Глупость какая. Как такое возможно? Ведь это – твоё оружие! Это твой инструмент, который ты налаживаешь, настраиваешь под себя. У которого ты, и только ты, знаешь все плюсы и минусы, сильные и слабые стороны. А узнать всё это можно, только если регулярно проделываешь священный ритуал чистки. Когда каждую деталь лично смазываешь, вытираешь, осматриваешь и снова смазываешь и вытираешь.

А ещё чистка оружия позволяла отвлечься. Боль от потери слишком сильная. Кирилл, был единственным другом, настоящим другом во взрослой жизни. И вот его нет.

Хотя познакомились они ещё подростками, когда учились в школах. Разных. Вместе попали на вскопку газонов на Магистральной улице. Газонами их называли по привычке, вообще это были огороды. Почти весь город, кроме центральных проспектов, был перекопан под сельскохозяйственные нужды. Дворы, площадки, скверы. А на окраинах, почти примыкая к периметру, и на бывших больших пустырях, по осени колосились поля. Продовольственная проблема в городе - одна из главных. Обмен промышленной продукции через железнодорожников на сельскохозяйственную был, конечно, основой снабжения, но глупо не использовать резервы. Потому занятия в школах прекращались первого мая и все дети, а с ними старики и инвалиды, высыпали на улицы с вёдрами, лопатами и лейками. А летом и осенью комендантским патрулям, словно паутиной опутавшим город своими маршрутами, добавлялось проблем – ловить ушлых граждан, решивших попользоваться общественным. Там, где огороды не охраняли сами огородники. Наказание – дисциплинарный батальон, от полугода до года, но это если патрулю ради согрева не лень было гоняться за воришками. Бывало, просто стреляли. Боеприпасы на этом деле не экономили.

В тот день они устроили между собой соревнование, кто быстрее вскопает и уже через двадцать минут оба получили по замечанию. Быстро, не значит хорошо, известно уже давно и каждому. Пришлось перекапывать. А перекапывая, вдруг осознали, что сотрудничество значительно эффективнее глупого соревнования. Так и работали потом вместе всё лето, свободно, как будто с пелёнок были знакомы, общаясь, подшучивая друг над другом и сверстниками и посматривая на девчонок. Четырнадцать лет всё-таки. Кажется, даже симпатизировали одной и той же девочке, хотя тут дружба пока не была такой уж близкой, чтобы делиться сокровенным.

В шестнадцать, после окончания школы, Антон получил из комендатуры распределение на завод Сельхозтехники. И о, чудо, на том же, холодноштамповочном участке уже год, как работал Кирилл. И снова понеслось у приятелей весёлое совместное времяпрепровождение. Юность, шестичасовой рабочий день не казался утомительным, для вечерних похождений. Пару раз даже комендантский час захватывали, что было естественно опасным, а потому безумно будоражило и притягивало. К счастью ни разу не попались.

Через год Кирилла, как и положено, призвали в армию, а ещё через год, на призыв в комендатуру отправился Антон. И снова, уже в третий раз судьба свела их вместе. В одной роте. Кто служил – знает, ничто так не помогает новобранцу, как наличие старшего и опытного товарища.

И вот эта цепочка прервалась. И что самое паскудное, Антон чувствовал из-за случившегося свою вину. Вообще, если разобраться, он тут ни при чём. Будущую террористку зафиксировал, сержанту, старшему патрульной группы, доложил. А отсрочить проверку тот уже решил сам, исходя из своих соображений, пусть даже советовался при этом с Антоном. Вроде как советовался. И соображения были продиктованы нововведениями капитана Мезенцева, любителя учитывать время и составлять графики. Ещё год назад, пока капитана не осенило развить бурную реформаторскую деятельность, такого бы не произошло, потому что патрули действовали исходя из конкретных ситуаций, без оглядки на стрелки часов. Нет, помощник ГВК явно ухудшает что-то в работе своей комендатуры.

С другой стороны, решись Митяй на проверку и тогда на месте патруля Кирилла, оказались бы они.
Антон представлял примерно, что произошло. У Кирилла, по всё тому же, пресловутому графику, обед был позже. Он ведь говорил, что сделают ещё круг по кварталам. Видимо его патруль снова вышел к аптеке. А замыкающим у него шёл здоровяк Александр, тот самый, любопытный. Любопытство на любопытство, вероятнее всего он и заметил девчонку, рассматривающую в окно патруль. Само по себе это не преступление, но вызывает подозрение. Зачем? Отмечает время? Составляет схемы? Для кого? Для чего?

И Кирилл оказался более ответственным, чем Митяй. А потом задержал и повёл девушку в комендатуру. Или может быть даже, она сама настояла на походе к помощнику ГВК, теперь не узнаешь. По пути Кирилл, считавший сам себя особым ценителем прекрасного пола, отметил слишком толстую талию, у молодой девушке. Это и стало роковым для его патруля и спасением для тех, кто находился в комендатуре. Приди она туда и жертв, возможно, было бы куда больше.

Антон снова и снова прокручивал в голове эту версию. Она казалась логичной, без малейшего изъяна. Разве что вопрос: почему Кирилл не обыскал девушку до того, как повёл? Сработала психология? Патруль, мужчины, вооружены, при исполнении, а перед ними молодая девушка. Или всё же она сама настаивала на походе в комендатуру и её объяснения выглядели слишком правдоподобно, что бы вызвать подозрения?

В любом случае, получалось, что Митяй, отсрочив проверку, спас им жизнь.

Антон, протирая затворный механизм, скосил глаза. Митяй стоял спиной к нему, у стены. Наклонив голову, сосредоточенно разглядывал что-то. Интересно, а он понимает, что произошло? Глупый вопрос, понимает конечно. Антон ему шепнул, кто была эта девчонка. Сержант даже побледнел. Открыл, было, рот, чтобы что-то сказать, но тут к ним подошёл Вадик. И потом, до конца дежурства новобранец, будто потерявшийся, перепуганный щенок жался к ним, всё время, находясь на расстоянии в несколько шагов. Поговорить не получилось, а отослать молодого бойца в сторону побоялись. Просто испугались вызывать лишних подозрений. Хотя это несуразность, конечно, но слишком эмоциональны они были до конца дежурства, чтобы размышлять трезво. По крайней мере Антон. Но и Митяй, судя по взглядам, которые он иногда бросал то на Антона, то на Вадика были красноречивы. Видимо его обуревали те же чувства.

Разговора всё равно не избежать и чем скорее это произойдёт, тем лучше для обоих.

Послышался шум и возмущённый голос, а через десяток секунд в комнату чистки оружия влетел раскрасневшийся как рак Вадик. Бедный Вадик, пожалуй, эти сутки, он запомнит на всю жизнь.
Следом за новобранцем в комнату прошмыгнул, другого слова не подберёшь, Цыганёнок. Младший сержант, вечный дежурный по роте. Цыганского в нем было абсолютно ничего. Белёсый, причём не только прямые волосы, но и брови и ресницы и даже усики, которые он, было, хотел отпустить. Глаза чуть красноватые, к которым ещё нужно было привыкнуть. Кожа не просто белая, а, если можно так выразиться – снежно-белая, хотя по лицу, в полном соответствии с сезоном, рассыпались разнокалиберные веснушки. Рост практически предельный, ниже которого в комендантский полк уже не брали. Маленький, шустрый, стремительный, не смотря на искалеченную ранением ногу. А на груди постоянно начищенная медаль «За Отвагу». Звали дежурного по роте – Толей.

Цыганёнком его прозвали после одного случая в полковой столовой. Произошло это в первый же вечер, как новобранец оказался в расположении части. Получив от повара свою порцию овсяной каши, призывник, сохраняя серьёзное выражение лица, попросил:

- А ещё моему цыганёнку.

Повар машинально положил ещё одну порцию и протянул, было, новобранцу, но потом видимо что-то включилось у него в голове:

- Какому ещё цыганёнку? – Сдвинув брови и отдёргивая руку с тарелкой, спросил он.

Призывник посмотрел в сторону от себя, потом удивлённо стал озираться:

- О-па! - Ошарашено воскликнул он. – Вот только что тут был. Короче давай, я за него.

- Я вот тебе сейчас дам, - пообещал повар, хватаясь за черпак.

Новобранец отскочил от раздачи и на полном серьёзе заявил:

- Ну, попытаться-то стоило!

- Слышь, Цыганёнок конопатый, я ведь тебя зафиксировал, - угрожающе произнёс повар.

- Вот и прекрасно. Теперь всегда буду сытый, - тут же нашёлся парень. – Значит запомни, мне и моему цыганёнку.

После этого расхохотался даже повар. Прозвище надёжно прилипло к призывнику, даже ротный называл его так, а выражения: «Мне и моему цыганёнку» и «Ну, попытаться-то стоило» вошли в лексикон местных армейских юмористов.

С тех пор прошло чуть больше года. Летом Цыганёнок в бою на периметре отличился до представления к награде и вместе с этим получил ранение в колено, после которого обычно списывают со строевой службы. Но ротный позаботился и вот Цыганёнок, получив звание младшего сержанта, стал вечным дежурным. Иногда, правда его меняли, когда кто-нибудь из сержантов или старослужащих «отмачивал номер», получал награждение в виде наряда вне очереди и тогда Цыганёнок отсыпался за всё разом.

- Что шумишь? – Спросил его Антон.

- Так это, - он показал на Вадика. – Видал Гуся лапчатого? Полил автомат маслом, тряпкой сверху протёр и возле оружейки стоит на сдачу. Готово мол. А там ржа, что у меня на роже.

Вадим, насупившись, стоял возле стола.

- Чего встал? – Набросился на него Цыганёнок. – Разобрал и вычистил, как положено.

Обиженно шмыгая носом, Вадик охватил рукой ложе и надавил большим пальцем на кнопку открывающую крышку.

- До кондрашки меня доведёшь, - воскликнул Цыганёнок. – Не спеши, я тебе говорю, делай всё как положено. Никуда твоя малявка не денется, дождётся. А не дождётся, значит так тебе и надо.

- Она не малявка, - возразил Вадик.

- Несовершеннолетняя? – Уточнил Цыганёнок и, не дожидаясь ответа, постановил. – Значит - малявка.

- Что за малявка? – Спросил Антон, собирая свой автомат.

- Да краля одна его с утра у ворот дожидается, - поведал Цыганёнок. – Он ведь чего и мечется. Ротный скоро на общегородское совещание усвистит, кто ему тогда увольнительную выпишет?

- Общегородское? – Нахмурился Антон.

Цыганёнок посерьёзнел.

- Из-за вчерашнего, - сообщил он. – Тут особист вспомнил, что последний раз «живая бомба» использовалась что-то около двадцати лет назад. Ну, если не считать Чёрной Пятницы. Но там сам знаешь, только догадки.

Антон вздохнул и встретился взглядом с Толей. Чёрная Пятница, рубеж разделивший время на до и после. До этого дня они оба и ещё тысячи других были счастливыми детьми, у которых были папы и мамы. И были люди, не менее счастливые, у которых были братья, сёстры, бабушки и дедушки, любимые и дети. Потом пустота. У Антона хотя бы остался дед - отец матери, а вскоре нашёлся и отец отца. У Толи не осталось никого.

В тот день анархисты в городском метрополитене, в час пик, устроили теракт, равного которому не было в истории. Синхронно в подземке сработали заряды, убивающие и калечащие людей, обрушившие своды тоннелей, уничтожившие шлюзы и системы откачки воды, после чего, несмотря на попытку сотрудников задействовать гермоворота, началось стремительное затопление. Но будто этого было мало, так ещё и в систему вентиляции поступил нервнопаралитический газ. Десятки тысяч людей так и остались погребёнными в паутине подземки. После безуспешных попыток вначале спасти людей, а затем хотя бы достать, чтобы похоронить погибших, входы в метрополитен, заварили или засыпали.
По основной версии такой масштабный теракт стал возможен потому, что устроившие его люди были смертниками и сами погибли со своими жертвами.

- Они ещё здесь? – Перевёл тему Антон, хотя и эта была неприятна.

- Кто? – Вначале не понял Цыганёнок, но потом сообразил. – Утром увезли в крематорий. Вчера отец этого, сынка, приезжал с женой. У неё истерика была. Ты бы слышал, что она орала. «Это ты во всём виноват. У других отцы как отцы, а ты единственного ребёнка на смерть отправил». Это что, он особенный, что ли?

Цыганёнок в упор уставился на него в ожидании ответа. Антон поднял автомат дулом вверх, в обитый мягким железом и пробкой потолок и нажал спуск. Раздался чёткий металлический щелчок. Поставив предохранитель, он положил оружие на стол, взял один из магазинов и, придвинув к себе коробочку с отверстиями-ячейками, начал выщёлкивать патроны.

- Чего молчишь? - Не выдержал младший сержант.

- Не знаю, Толя. – Ответил Антон. – Честно не знаю. Только…

Он замялся, но всё же сказал избитую фразу, часто звучащую в разговорах на подобные темы:

- Странные дела в последнее время творятся в городе.

Цыганёнок фыркнул:

- А то я не вижу. Офицеры идут без боевого опыта, инженеры, не знающие производство. А кое-кто из последних даже в армии не служил. И все места в военных училищах и гражданских институтах заняты. Притом, половина курсантов понятия не имеет, что такое периметр. Разве это по правилам?

- Это не по правилам, - согласился Антон. – Только нам, не докладывают, что это такое. У меня вот ботинок лопнул, поеду на балку сегодня. Все свои сигареты потащу. Потому что взять больше неоткуда. А кое-кто в кожанках рассекает. И если некоторые думают, что никто ничего не видит, то эти некоторые, глубоко заблуждаются.

- Ботинки лопнули? – Оживился Цыганёнок и даже отстранился от стола, силясь под него заглянуть. – Так давай я тебе свои отдам. Я всё одно только в столовую да строевую часть хожу.

Антон усмехнулся:

- Спасибо конечно, Толя. Но мне для полного счастья не хватает, чтобы у меня пальцы скрючились.

Младший сержант расплылся в широкой улыбке, обнажив свои ровные, немного голубоватые, зубы:

- Ну как хочешь. Только учти: я - предлагал.

Его нога была как минимум на три размера меньше. Но Антон ни секунды не сомневался, что будь он у них один и Цыганёнок обменялся не думая. Даже больше того, настаивал бы на этом. Таков уж он есть.

- Ты вот что, - понизив голос до уровня заговорщицкого, предложил Толя. – Возьми на балку пистолет. Говорят, очень помогает торговаться.

Антон отложил разряженный первый магазин и взял в руки второй. При этом он исподлобья смотрел на собеседника:

- Где я тебе его возьму?

- Так в оружейке, - едва слышно проговорил Цыганёнок.

- С ума сошёл? – Оторопел Антон. - А разрешение?

По лицу дежурного по роте скользнула усмешка:

- У меня есть всё. Оформим.

- Нет, ты точно рехнулся, - покачал головой Антон. – Как ты это объяснишь?

И снова Цыганёнок усмехнулся:

- Волшебной фразой: «Служебная необходимость». Да чего ты паникуешь? Служишь в комендантском полку. Не новобранец. Ефрейтор. Разрешение на руках. Любому проверяющему после этого станет смертельно скучно. Ты же не будешь там торговцев расстреливать. Просто расстёгнёшь в нужный момент китель и пузо почешешь. После этого цена стремительно опускается.

Антон снова скосил глаза на Митяя. Тот обещал вчера кирзачи отца, но вполне возможно уже забыл о своём обещании. Напрашиваться же, не в правилах Антона. Бородатый Михаил Семёнович тоже обещал поговорить со Скорпионычем, но сразу предупреждал, что надежды мало. Цыганёнок дело говорит. Даже не сам процесс торговли, просто балка на окраине, Антону придётся добираться, таща с собой целое табачное состояние. А на окраинах, особенно в районе рынка, как выражается Скорпионыч – шалят. Пистолет может оказаться весьма полезным.

- Запалимся, - уже почти решившись, прошептал Антон. – И мне его что, за поясом носить?

- А ты про такое полезное изобретение предков, как подмышечная кобура что-нибудь слышал? – Спросил Толя и взял инициативу на себя. – Всё. Иду оформлять. Придёшь автомат сдавать, всё будет готово.

После этого Цыганёнок выпрямился и, подойдя к Вадиму, громко сказал:

- Тщательнее чисти, тщательней. Будешь халтурить – выдам для чистки резерв. – Он залез в нагрудный карман, вытащил бумажку и помахал ей перед носом Вадика. – Видал? Твоя увольнительная у меня. Я вот подумал о тебе, а ты обо мне совсем не думаешь. Хочешь мне ржавое железо в оружейку сунуть.
Так что старайся, иначе твоя Краля успеет замуж выйти, детей нарожать и состариться, пока ты за ворота выйдешь.

- Она не Краля, - привычно буркнул Вадим, но повеселел и задвигал руками энергичнее.