Подавляющее большинство рукописей отвергается после того, как редактор прочитает первую страницу. Если автору не удается сразу захватить внимание читателя, никто не будет искать в книге умные мысли и прекрасные чувства. Удел всех рукописей со слабым началом – мусорная корзина.

В каких случаях начало «провисает»?

Оглашение банальных истин или банальных вопросов

«Куда ведет нас судьба — никому неведомо и куда она приведет нас — никто не знает».

Длинные и вычурные описания природы и т.п.

«Маша шла по золотистому пшеничному полю. Тяжелые налитые колосья клонились почти до самой земли, набрав в себя за долгое лето все соки родной почвы. Ветер колыхал их, и казалось, что это желтые морские волны набегают одна на другую. То здесь, то там синели васильки, похожие на прекрасные синие глаза. Гудели мохнатые шмели, спеша собрать всю позднюю августовскую пыльцу для своих деток».

Сюжетные штампы

«Володя проснулся, открыл глаза и испуганно сел на кровати» - так начинается огромное число романов новичков.

Нарочитый романтизм

«Каменное изваяние стояло посреди площади. Что проносилось перед его неподвижным ликом? Какие события осели пылью на его почерневших от времени плечах?»

"Фальшивая тайна"

"В этот день, в пятницу лета 1990 года, произошло одно примечательное событие. Маша пошла в булочную. Там она купила два батона и булочку".

Если автор пытается заинтриговать читателя, то пусть это действительно будет что-то достойное внимания.

"Лишние люди"

"Иван Иванович, бухгалтер 38 лет, толстенький, плешивый, в синем чесучевом костюме, сел в такси. Он долго смотрел в окно на пролетающие мимо машины, на фонарные столбы и думал о своей жене Ирине. Она, верно, уже сготовила обед. Ирина была молодой статной блондинкой. К тому же она закончила кулинарный техникум и была прекрасной поварихой. Иван Иванович настолько расслабился в предвкушении вкусного борща, что совершенно забыл о своем портфеле, где, впрочем, не лежало ничего важного, кроме носового платка и квитанции из химчистки. Иван Иванович поднялся к себе в квартиру и вспомнил о портфеле только тогда, когда шофер уже уехал.

И все -- больше ни Иван Иванович, ни его жена Ирина, ни портфель в тексте не упоминаются. Роман посвящен соседу Ивана Ивановича, которого он встретил на лестничной площадке.

Философия не к месту

Многие новички пытаются сразу вывалить на читателя «главные мысли». И вот появляются отвлеченные рассуждения о смысле бытия, сетования на непонятость или описания любви как чувства. Обычно это растягивается страницы на 3-4, и только потом автор переходит к делу: к истории, которую он хочет рассказать. Беда в том, что редактор бросит читать такую рукопись еще на второй странице.

Книга не должна начинаться с философских концепций и нравоучений. Философия – это соль произведения, и никто не начинает обед с ложки соли.

Писатель — это продавец эмоций, поэтому ему всегда следует помнить, что люди готовы платить только за сильные эмоции — любовь, страх, любопытство, смех. Вот их и надо возбуждать с самого начала.

Как делать интересную завязку, можно поучиться у Бориса Акунина – он в этом деле мастер:

"В понедельник 13 мая 1876 года в третьем часу пополудни, в день по-весеннему свежий и по-летнему теплый, в Александровском саду, на глазах у многочисленных свидетелей, случилось безобразное, ни в какие рамки не укладывающееся происшествие" ("Азазель")

Сразу возникает ощущение эпохи и сразу появляется интрига. И все это умещается в одно предложение.

"Женщина есть тварь хилая и ненадежная, сказал Блаженный Августин. Прав мракобес и женоненавистник, тысячу раз прав. Во всяком случае, в отношении одной особы по имени Варвара Суворова". ("Турецкий гамбит")

Спорное утверждение, которое тут же "поднимает на дыбы", и в то же время описывает главную героиню. Опять же - появляется интрига: что это за женщина? Почему о ней так говорят?

Еще один вариант отличного начала – «Кысь» Татьяны Толстой:

«Бенедикт натянул валенки, потопал ногами, чтобы ладно пришлось, проверил печную вьюшку, хлебные крошки смахнул на пол - для мышей, окно заткнул тряпицей, чтоб не выстудило, вышел на крыльцо и потянул носом морозный чистый воздух. Эх, и хорошо же! Ночная вьюга улеглась, снега лежат белые и важные, небо синеет, высоченные клели стоят - не шелохнутся. Только черные зайцы с верхушки на верхушку перепархивают. Бенедикт постоял, задрав кверху русую бороду, сощурился, поглядывая на зайцев. Сбить бы парочку - на новую шапку, да камня нету. И мясца поесть бы неплохо. А то все мыши да мыши - приелись уже».

Один абзац – а картина уже стоит перед глазами. А летающие зайцы и мыши, годные в пищу, возбуждают любопытство: как это может быть?

Михаил Булгаков начинает «Собачье сердце» так:

«У-у-у-у-у-гу-гуг-гуу! О, гляньте на меня, я погибаю. Вьюга в подворотне ревет мне отходную, и я вою с ней. Пропал я, пропал. Негодяй в грязном колпаке - повар столовой нормального питания служащих центрального совета народного хозяйства - плеснул кипятком и обварил мне левый бок. Какая гадина, а еще пролетарий. Господи, боже мой - как больно! До костей проело кипяточком. Я теперь вою, вою, да разве воем поможешь».

Один абзац и читателю уже интересно: что же дальше будет с этим бедолагой?

Хрестоматийный пример - «Анна Каренина» Льва Толстого:

«Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему.

Все смешалось в доме Облонских. Жена узнала, что муж был в связи с бывшею в их доме француженкою-гувернанткой, и объявила мужу, что не может жить с ним в одном доме».

Одним словом, беспроигрышный вариант - любопытное проишествие, описание интересной ситуации или интересного человека. Высший пилотаж - удачная шутка, самоирония. Исключение из этого правила есть, но только одно: автору позволено нарушать любые правила, если он мастерски владеет русским языком.

«Северный ветер пахнет ванилью, северо-восточный – масляными красками, южный – цементом и пылью. Самый лучший – западный ветер: в той части города расположен бор, клином врывающийся едва ли не в самый центр города. Жизнь в Чердачинске, лежащем в низине, зависит от направления ветра, потому что горы, торчащие вокруг, не дают смогу рассредоточиться, вот он и висит над домами, незримой панамкой.