Порой бывает наважденье,
Порой бывает огорченье,
Когда все валится из рук
И слышен каждый сердца стук.

Не думай плохо про себя,
От Счастья много не убудет,
Здесь все зависит от тебя,
Как ты захочешь, так и будет.

Лишь только силы приложи,
Забудь, что было позади
Смотри вперед, задайся целью
И шаг за шагом к ней иди.

Не надо руки опускать
И зависть в сердце разжигать,
Гони из с сердца прочь, долой
Своею верною рукой.

Взгляни на мир и на луну,
На девушку, друзей и звезды
Взгляни и улыбнись всему…
Поверь мне,это очень просто !!!

Восьмидесятые

Мы вышли из крапивинских мальчишек.
И остро жизни чувствуя азарт,
Дрались порой до синяков и шишек,
И сказки сочиняли невпопад…

Нас трогали приметы и поверья –
Паденье звёзд, взмах бабкиных ресниц,
О кладах шелестящие деревья,
И о войне – слепящий свет зарниц…

А был ещё таинственный Сочельник,
И предвкушенье, а затем – восторг
От книжных и реальных приключений,
От мудрых мыслей, припасённых впрок…

Мы уходили рано утром в росы,
Босые, пятки чудом обжигать,
Припудривать щеку пыльцой берёзы,
И в жизнь, почти по взрослому, играть.

Восьмидесятые… По школьному шальные,
Задумчивые, вольные пока.
А если где-то в чём-то ущемили,
Прощаю им с иронией слегка…

Мы были фантазёры и задиры,
Бастарды, побродяжки, наконец,
Но мир гранили, будто ювелиры
Нежнейшим наждаком своих сердец…

Колыбельная (ребёнку в последний путь...)

Мальчик бедный, ангел бледный,
Ручки тонкие - мороз,
Погоди, мой принц наследный,
Гробик легкий, крестик медный
Тятя твой тебе принес.

Точно лодка, гробик алый:
По слезам да по крови.
Этот мир, земля и скалы, -
Это просто слон усталый -
Ты не бойся, ты плыви.

Будет долгою дорога:
Через поле, через лес,
Через темную протоку
К ясноглазому востоку,
К добрым ангелам небес.

Там тебя в свои объятья
Примет ласковая мать,
В серебристых чистых платьях,
Херувимы, словно братья,
Станут лоб твой целовать.

Не забудь тогда, мой милый,
Тятю Богу помянуть.
Холодна твоя могила,
Тает воск, и тают силы...
Ну, пора, сыночек. В путь.

Крик души.

Судьба! Ау!.. Глумиться брось!
Любовь должна быть обоюдной!
...Мне холодно и неуютно...
Ну что за жизнь? То вкривь, то вкось...

Жить без надежды мне нельзя.
Верни любовь, верни мне веру -
Ведь одиночество так серо...
Ау!.. Давай ходить в друзьях!

Ну, дай пожить мне без забот...
Вся жизнь - борьба противоречий!
Судьба! Ау!.. Пойди навстречу!
Хотя бы, сделай поворот...

И сам готов я приползти -
На пузе или на коленях,
Чтобы молить о снисхождении...
Судьба! Ты где?.. Нам по пути?

Ну что за жизнь? То вкривь, то вкось...
...Мне холодно и неуютно...
Любовь должна быть обоюдной!
Судьба! Ау!.. Глумиться брось!

Рамонь!!!

За Рамонским городищем,
За тяжким каменным крестом,
Напрасно взгляд предела ищет,
В плывущий уходя простор.
И всё – внизу: кусты и крыши,
Журавль колодца и пруды,
Бумажный змей, толпа мальчишек
Да цвета белых яблоней сады.

А в грозовом вечернем небе
Над всем величьем тишины,
Неровный, выветренный гребень
Полуразрушенной стены.
И обезглавленные башни
С пустыми стрельнями вразброс
Над нынешним и над вчерашним
Безмолвно встали в полный рост…

И стены, серые, как туча,
Под тучей, грозной, как стена,
Нависли над зелёной кручей
В оковах векового сна.
И кажется, что замок этот
Не мёртв, но чутко предан сну:
Ведь яблоки, срываясь с веток,
В предгрозье рушат тишину.

Котёнок.

Я тебя никому не отдам -
Замерзающий плакал котенок,
Умудренный, был не по годам,
Рыл он снег серебристый под кленом.

- Навсегда я останусь с тобой,
Я спасу нас обоих от стужи,
Потому что под этой луной
Мне никто больше в мире не нужен.

Я сейчас закопаю нас в снег,
Там тепло - отогреются лапки...
Мимо быстро прошел человек,
В тёплой куртке и норковой шапке.

А потом все опять расцветет,
Солнце будет сиять над землёю.
И никто никогда не поймет,
Что пришлось пережить нам с тобою.

Ты держись, не смотри, что я мал,
И что лапки изодраны в кровь.
Я не выдохся, просто устал,
Наши боги помогут нам вновь.

Нет, серьезно, я слышал о них,
Есть у кошек хорошие боги...
Даже ветер в долине притих,
Слыша плачь малыша у дороги.

А котенок копал и копал,
Вспоминая о солнечном лете.
Был он мал и наивный не знал,
Что остался без мамы на свете.

Рядом с ним, на седом полотне,
Еще теплое тело лежало,
А из глаз, по мохнатой щеке,
Золотая слезинка бежала.

- Эй, малыш, перестань же копать,
Все равно ей уже не поможешь!
Тебе лучше поесть и поспать,
А её разбудить ты не сможешь!

Но безумец не слышит, сопит,
Не доверится он холодам,
И упрямо сквозь стужу твердит:
- Я тебя никому не отдам!

Время - за полночь, люди уж спят,
В своём тёплом, поддельном раю.
А глаза его счастьем горят,
Он закончил работу свою!

Осторожно ступая на снег
К телу матери он прошагал,
И с надеждою, как человек,
Тихо на ухо ей прошептал:

- Спи, родная моя, я с тобой,
Я твой мех оближу и протру.
И у клёна, под снежной горой
Мы проснёмся, согревшись к утру.

Он с трудом к ямке мать перенёс,
Рядом с нею и сам закопался.
Колыбельную пел им мороз,
Новой жизни рассвет начинался...

Тихо песня ложится на снег
Лишь для тех, кто любовью живёт.
И метель замедляет разбег,
Если верность на жертвы зовёт...

Он, безумец, в холодном снегу,
Он за ближнего душу отдал,
До последнего мига, в бреду,
Он за шею ее обнимал...

Под тёплым солнцем осени.

Под тёплым солнцем осени желтеет старый сад.
Беседуют философы под тихий листопад.
Ни шороха, ни голоса, и только с высоты
На мраморные головы планируют листы,
И паутинки осени над белизной висков
Усыпаны монетками осиновых листков.

О, мраморные личности, не схожие ни с кем!
Вы – тень от необычности миров, систем и схем.
Ничто вам вьюги жёлтые, дожди и холода,
Закатом обожженные, вы знаете, когда,
Запахивая ватники, и на ветру дрожа,
Вам будки деревянные наденут сторожа –
И вмиг исчезнет разница, и пропадёт лицо,
И серых досок равенство накроет мудрецов…