Над Зоной в этот момент, впервые за последнее время, опять появилось ласковое солнце. А над полем, высоко в небесной лазури, опять защебетал свою песню о тепле, любви и счастье жаворонок, маленький предвестник лучших времен.
Максим ненадолго задумался. Предки воспитывали его в самых человеческих правилах. Учили только хорошему. Еще и политика во времена взросления организма и становления характера Макса была такая, когда везде висели лозунги «Общественное – прежде личного». И на всю оставшуюся жизнь Максу запомнился случай. Его дед, Данил Кириллович, уважаемый человек в поселке, ветеран войны и труда, сидел тихо на крылеч-ке и курил извечный «Беломор канал». В водяном баке для полива огорода, находящемся в скверике возле дома, было сухо. Дед таскал от колонок за несколько сотен метров ведрами на коромысле воду в дом и на огород. Заявка для привоза воды в конторе лежала уже давно. Но воду никто не торопился возить. Стояла сильная, до засухи, жара. Скудный придомный урожай огорода стариков постепенно жух.
А по соседству с дедом жил молодой паренек - Иван, недавно начавший работать в гараже водителем. Время от времени Иван занимался подвозом воды куда-то на пред-приятие, и, как это было всегда принято у нас, не забыл привезти водички и себе. Увидев, что по соседству из машины сливают воду, Максим спросил деда, почему тот не сходит к Ивану и не попросит налить воды и ему. На это дед ответил, что «воровать у государства нельзя». Тогда Макс сам сбегал к соседу и попросил у него об этом. Весельчак Иван, ус-тановивший на крыше крылечка колонку от проигрывателя, откуда доносилась песня «Слушай, теща, друг родной!», понимающе кивнул головой и просьбу Максима выпол-нил.
Радостный Макс прибежал к деду и хотел поделиться с ним радостью. Но Данил Кириллович, только кряхтя, покачал головой и произнес: «Нельзя так, внук». Спокойный укоризненный тон деда был для Максима большим наказанием. Он понял, что совершил ошибку. Сосед позже спросил у Макса, почему у него такое плохое настроение, Макс поделился мыслями с Иваном. Иван понимающе похлопал Макса по плечу, но сделал для себя правильный вывод. С тех пор сосед привозил воду и, втихую от деда, заливал ее без напоминаний.
Это уже позже Максим понял, что жизнь не настолько проста, какой кажется. Что кто-то ворует целыми вагонами, или составами и ничего! Он же на службе государствен-ной, наверное, ему можно?! Теперь Макс уже был взрослее тогдашнего Ивана и тоже научился делать определенные выводы. Правда, сам никогда не смог по крупному переступить через общепринятые законы. Он и сейчас не понимал, как можно холодно и бессердечно относиться к старикам, которые свои жизни ложили, сражаясь с врагом за счастье детей и внуков. Поэтому до сих пор считает, что налитая якобы «незаконными методами» вода лишь компенсирует противозаконные и противочеловеческие действия «сильных мира сего».
Понимать все это Максим начал уже тогда, когда, к сожалению, Данила Кирилло-вича в живых уже не было. Человек по-тихому, не мешая другим, жил. Многим помогал, а когда пришло время, так же тихо среди ночи ушел от нас. Подкосили старика последние годы его жизни, когда оказалось, что все, к чему стремились, и чему учили своих детей и внуков, оказалось никому не нужно. Партии, в том – былом облике не стало, страны тоже. За что боролись, где же правда? Так же тихо похоронили Данила Кирилловича на поселковом кладбище. Давненько это было…Но память о своем деде Максим хранит вечно.