Меню сайта
Статистика
Онлайн всего: 3
Гостей: 3
Пользователей: 0
Вход на сайт
Регистрация
Вход
Посетители за день
rusDiver
Иван Дышленко (Plotnick)
"Цветы зла"

Я запахнул плащ и засунул руки в карманы. После дождя стало прохладно, вдобавок стемнело. Улица была пустынна. На асфальте ртутными пятнами в свете тусклых дворовых фонарей сверкали лужи. Дождь навел сегодня свой порядок, загнав жителей района в их дома, и успокоился лишь сейчас, довольный результатом своих трудов, когда на улицу опустилась ночь. Я повернул за угол многоэтажки, пытаясь понять, где находится табличка с номером дома. Её здесь не было.

Искать в темноте дом, в котором был один или два раза в детстве, оказалось делом непростым. Пятый дом по улице Софьи Ковалевской, корпус шестой. Было бы проще начать с улицы, но я начал не с неё. Я шёл с другой стороны, и это была не та сторона, с которой следовало идти. Сначала мне попался корпус четыре, потом три. Стало понятно, что тропинка, выложенная вафельными бетонными плитами, ныряющая вверх и вниз и под разными углами, вразвалку падающая между кустов акаций и боярышника, тащит меня не в ту сторону. Пришлось вернуться к исходной точке.

Теперь я стоял у торца следующего дома, под фонарем с жестяным колпаком, напоминающим мою шляпу. Свет его был настолько жалок, что, казалось, предназначен только для освещения собственного столба и, может быть, меня, так как я прислонился к нему и размышлял. Пожалуй, стоит обойти дом вокруг, быть может, его номер на другом торце? С тоской я взирал на асфальт, изрытый ямами, наполненными до краев дождевой водой.

Из состояния тоскливой задумчивости меня вывел чей-то кашель. Он раздался немного впереди и справа, и я, отлепившись от столба поплыл вперед, ориентируясь на слух. Слабый ветерок донес до ноздрей запах табака. Кто-то курил на улице и изредка покашливал. Обогнув кусты незнакомого мне растения с белесыми ягодами, я остановился возле парадной, не решаясь идти дальше по асфальтовой заплатке, накрывшей газон от дороги до входа в парадную. Справа от двери, под козырьком, стояла вросшая копытами в бетонную подложку скамейка. В углу её сидел человек в возрасте и курил. Огонек его папиросы светился в темноте как маяк. Огибая рифы, я пришвартовался к скамейке: “Добрый вечер”.

Не повернув седой головы, мужчина что-то буркнул. Это могло быть как приветствие, так и фраза “Пошел вон, щенок”. Я присел рядом на скамейку. Рука сама нырнула в карман за папиросами, но я остановил ее. У меня не было спичек, а просить этого человека мне не хотелось. Ведь я подсел к нему не за этим. И если бы я сейчас попросил у него спички, впоследствии он мог решить будто я использовал это как предлог к дальнейшему разговору, в то время как собственные мои спички лежали в кармане. Я встал со скамейки и спросил:

- Это Софьи Ковалевской пять, корпус шесть?

- Так и есть, - ответил мужчина, вынув папиросу из рта.

- Слава Богу.

Получив что хотел, я вновь опустился на скамейку и теперь уже без сомнений достал своё курево. Возможно, проведу здесь остаток дней, а в старости буду сидеть на этой скамейке целыми днями, курить и рассматривать ветки кустарника, окружившего девятиэтажку.

- У вас нет спичек?

Человек повернулся и посмотрел на меня, словно оценивая достоин ли я хотя бы спички и трудов по извлечению коробка из кармана. Он дал мне прикурить и вновь уставился в тонущие в темноте кусты с белесыми ягодами. Я затянулся и последовал его примеру. Эти ягоды... Как будто толпа голодных африканских детей следила за нами из темноты, сверкая белками глаз. Выжидая когда мы уснем, они затаились и старались не дышать, хотя нет-нет да кто-нибудь из них временами почёсывался.

- Ты не отсюда, - он не спрашивал, он утверждал, - не живёшь здесь. Откуда ты?

- Издалека.

Он затянулся и выпустил облако серого дыма, такое же невзрачное, как и он сам.

- Внук Зои?

- Племянник...

- А, племянник, - перебил мужчина, - я забыл.

- Вы знали её?

Мне было странно, что тётя Зоя могла знаться с таким типом. Мы не были достаточно близки, но по рассказам матери я имел представление, каким человеком была тётя. И этот гражданин, очень похожий на пьяницу-слесаря на пенсии, не годился ей в компанию.

- Знал? Мы соседи, как не знать?

И он, сомкнув губы на мундштуке папиросы, еще чуть более отвернулся от меня. “Эдак ты со скамейки сверзишься”, - подумал я, вставая и выбрасывая окурок в урну.

- Доброй ночи.

Утром меня разбудил звонок. Я какое-то время не мог понять где нахожусь и куда поставил будильник, но, окончательно проснувшись, сообразил, что кто-то звонит в дверь. Это оказался мой необщительный ночной собеседник. Я поинтересовался зачем он пожаловал и узнал, что некогда он дал почитать тёте Зое несколько книжек и сейчас пришел, чтобы забрать их. Мне показалось, что не слишком тактично вламываться в квартиру усопшей, когда родственники не успели толком ее похоронить. Можно было дать мне разобраться с похоронами и другими делами, выдержать приличествующую паузу, а уж потом как-нибудь...

Я впустил его, и он выжидательно уставился на меня.

- Итак, книги...

- Да. - Кивнул я. - Какие именно?

- Детективы. Чейз. “Дело о задушенной “звездочке””, “Сувенир из “Клуба мушкетеров”” и несколько журналов “Искатель”. Там тоже рассказы Чейза. Тебе нравится Чейз?

- Первый раз о нём слышу. Ладно, пойду поищу ваши книги.

Но, развернувшись к комнате, я махнул рукой. - Вы можете сами поискать. И можете не разуваться.

- Ну да, ну да, - кивнул он, глядя на грязные следы на полу, оставленные сапогами работников “труповозки”.

Бывший сосед тёти Зои, а ныне мой сосед, прошел в комнату и быстро нашел свои книги и журналы, которые пылились в шкафчике со стеклянными дверцами.

- Я живу наверху, - сказал он на прощанье.

- Надеюсь вы не слишком громко топаете? - ответил я, на что он смерил меня довольно недоброжелательным взглядом и вышел за дверь.

Я отправился умываться. Едва я успел достать зубную щетку, снова раздался звонок в дверь. Это опять был сосед.

- Цветы у Аллы, - выдавил он, когда я открыл дверь. Не задерживаясь более, он развернулся и зашагал к лестнице. Ожидалось, видимо, что я всё пойму без дополнительных вопросов. Но я не понял.

- Что?

- Цветы забрала Алла. Соседка напротив.

- Цветы?

Но сосед больше ничего не сказал. Наверху хлопнула дверь. Я постарался как можно громче хлопнуть своей в ответ.

Умывшись, я прошел в комнату. При ярком дневном свете, лившимся из окна, мне стало понятно о чем говорил сосед. На широком подоконнике виднелись следы земли и круги от тарелок. Видимо, здесь стояли какие-то цветы в горшках, и соседка забрала их себе. Внеся посещение Аллы-Напротив в свои планы, я отправился “по скорбным делам”.

Вечером, когда я возвращался из магазина, мне вновь “посчастливилось” натолкнуться на соседа. Как и в первый вечер, он курил на лавочке возле парадной. Закат, отражаясь в мелкой мозаичной плитке, которой были украшены все парадные в доме, очертил вокруг его плеч и головы оптимистичный розовый ореол, и превратил соседа в пароход, удаляющийся по волнам вдаль, в погоне за солнцем. “Пароход” выпустил клуб дыма и закашлялся.

Я приблизился и поздоровался. Поставил пакет с продуктами на скамейку, сел рядом, достал папиросы из кармана и закурил. Осторожно озираясь и принюхиваясь, из кустов показалась рыжая морда, снабженная двумя большими желтыми глазами.

- Кис-кис-кис, - позвал я.

Неизвестного пола существо из породы кошачьих неуверенно приблизилось, в его шерсти запутались стебельки травы, листья и какой-то мусор. Оно жадно смотрело на мой пакет и одновременно с опаской косилось на меня. Оно припадало на лапы, готовое в любой момент развернуться и сбрызнуть в кусты, если я поведу себя как-то не так. Я постарался вести себя правильно. Пошуршал пакетом и достал кусок колбасы, завернутый в серую бумагу. Обычно колбасу продают с довеском, если ушлый продавец “совершенно случайно” не роняет его на прилавок, заворачивая продукт. Довесок оказался на месте.

- Держи, - я бросил небольшой кусок на землю.

- Это Аллы кот. Он домашний, зачем ты его кормишь? - разомкнул уста сосед.

- У него очень голодный вид, - заметил я, а кот уже расправился с колбасой и принялся тереться о мои брюки, оставляя грязь и шерсть на ткани.

- Халява кончилась, - сообщил я ему, и кот, словно вправду осознав, что халява кончилась, спокойно уселся рядом и принялся намываться.

Не торопясь, я докурил папиросу, и, взяв пакет, направился в парадную. Кот проводил пакет тоскливым взглядом, но не сдвинулся с места.

- Это я ее нашел, - неожиданно сказал сосед.

- Что? Кого? - остановился я на пороге двери.

- Зою.

Смысл его слов ускользал от меня. - Не понял? Как нашли, где?

Оказалось, он заходил к ней каждый день. Утром, почти всегда ровно в десять. По его словам, тётя Зоя редко выходила из дому. Собираясь в магазин за свежим хлебом и молоком, он из добрососедских побуждений предлагал ей свою помощь. А в то утро она не открыла ему дверь, и тогда он забеспокоился. В течение утра он несколько раз звонил ей по телефону, но трубку никто не снимал, и в середине дня сосед вызвал участкового. Тётя Зоя была мертва уже по меньшей мере десять часов.

- ...когда дверь открыли, я увидел как она лежит на диване, том, что стоит возле окна. Она была белая, как мрамор, даже вены исчезли со скрещенных на груди рук. А над ней на подоконнике стояли все её цветы. Гераневый сад. Все разные, но много. Розовые, сиреневые, алые и синие... “Моя оранжерея”, так она называла их. Я как будто на похоронах побывал. Этот диван, как гроб, и вокруг цветы, цветы, цветы...

Поужинав и прибравшись в квартире, я нанёс визит соседке напротив. Ею оказалась немолодая женщина, с прядями седых волос в шевелюре соломенного цвета, забавным носом бульбой, дружелюбным взглядом и четырьмя пальцами на левой руке. По квартире витал запах свежих пирогов, лука, мяса, чего-то еще и теплого молока. Было очень жарко и душно. Дубовый линолеум квадратиками грязно-разного цвета размяк и даже не скрипел и не хрустел под ногами, как обычно.

- Я видел вашего кота, - сказал я соседке.

- Сарацина? - Засмеялась Алла. - Вот негодник. Все нервы мне измотал.

Она присела на край табурета, обмахиваясь полотенцем. На кухне, куда я был приглашен, работала духовка.

- Почему вы называете кота “сарацином”?

- Потому что это его имя, - пожала плечами Алла, - звучное и подходит ему. Он шляется всё время где-то, как кочевник, но всё же раз в день приходит под дверь, чтобы получить свою порцию супа или вареной путассу, и орёт дурным голосом. Его все знают здесь.

- Мне он показался очень голодным.

- В том-то и дело, что он уж третий день не приходит. Трётся возле парадной. Видать совсем одичал.

- Если увижу его вновь, постараюсь притащить домой.

Она поблагодарила меня и сказала, что я довольно милый и воспитанный молодой человек. Я, в свою очередь, сказал “спасибо” за то, что она взяла на себя заботу о цветах.

- Нельзя было оставить их. Они бы засохли. Это такое чудо! Хотите взглянуть?

Я согласился и мы прошли в комнату. Цветов и правда было очень много, как и сказал сосед. Горшки с геранью занимали весь подоконник, и, несмотря на то, что от разнообразия и пестроты рябило в глазах, выглядели они прекрасно. Каждый кустик отличался от другого по цвету, узору, форме лепестков и пышности, но они цвели все вместе, накрывая подоконник ярким цветочным ковром. И, хотя я всегда был равнодушен к цветам, мне с трудом удалось отвести от них глаза. В какой-то момент я почувствовал гордость за то, что являюсь племянником женщины, вырастившей на подоконнике такой сад.

- Если вы захотите их забрать, приходите завтра утром, - сказала Алла, - и я помогу перенести их обратно.

Несмотря на всё дружелюбие исходившее от этой женщины, чувствовалось, что произносит она эти слова с сожалением.

- Знаете, я на самом деле не очень-то умею ухаживать за цветами.

Я отступил на несколько шагов, демонстрируя свою нерешительность.

- Может быть, если вас не затруднит за ними немного приглядеть, я заберу их позже, когда...

Одна мысль пришла мне в голову. В Ленинграде проживал мой одноклассник Виктор Тропченко. Он перебрался сюда после школы, поступил в ЛГУ, и уже несколько лет жил в районе улицы Софьи Ковалевской. Перед отъездом я позвонил ему, мы побеседовали как старые друзья и пообещали друг другу непременно встретиться.

- У меня есть друг, - продолжил я, - он закончил университет на биолого-почвенном. Цветы - это его жизнь. Я приглашу его, и он всё мне расскажет про герань, научит, как за ней ухаживать. Боюсь, иначе цветы погибнут.

Полночи мне снилась тётина герань и соседский кот. В моей жизни так мало всего происходит, что больше сниться нечему. Путешествие в Ленинград и общение с соседями было самым главным моим приключением.

Утром мне позвонил участковый. Он задавал обычные милицейские вопросы по поводу моего приезда, проживания и родственных связей, но под конец удивил меня, спросив что я знаю относительно обстоятельств смерти тёти. На мой вопрос: “А что не так в смерти моей тёти?”, участковый ответил, что он не следователь и просто выполняет стандартную процедуру. Я рассказал ему всё, что слышал от соседа и напомнил, что приехал в Ленинград уже после прискорбного случая, а потому просто не могу знать большего. Участковый попрощался и повесил трубку.

Взяв из холодильника остатки колбасы, я выбрался на улицу. Сарацина возле парадной не было. Я пошел вдоль дома, мимо детской площадки, периодически подзывая кота примитивным: “Кис! Кис!” Как его подзывала хозяйка? Сарик? Сара? Я не знаю. Обойдя вокруг дома и собрав пух, колючки и пыль с разнообразной травы, разросшейся за домом, я дошел до своей парадной и, примостившись на скамейку, закурил.

Рыжий оглоед появился как раз когда я докуривал, и был вознагражден за своевременное прибытие кусочками колбасы. Сарацин ел, время от времени отрываясь, чтобы бросить на меня благодарный взгляд. Он закончил трапезу и запрыгнул на скамейку. Я гладил кота по спине, а он топтался на месте и тёрся о мою руку. Успокоившись, наконец, он уселся и принялся “намывать гостей”. Я вспомнил, что обещал Алле притащить Сарацина домой. Дав ему умыться, я взял его на руки и понес, но, едва я подошел к двери в парадную, как кот затрепыхался, выгнулся колесом, растопырил когтистые лапы и, вырвавшись из моих рук, прыгнул в кусты.

Я чертыхнулся. Что-то не так с этим котом. Он явно напугался, но чего? Дома, парадной? Может быть людей, живущих в этом доме? Я подумал было о соседе, но вспомнил как мы вместе с ним курили на скамейке, и я в первый раз тогда увидел Сарацина. Он не выказал испуга или враждебности по отношению к соседу.

Тут я услышал шум подъезжающего автомобиля и обернулся. Из-за угла дома нехотя вырулил “рафик” скорой помощи и, переваливаясь через асфальтовые ямы, подкатил к парадной. Из кабины выбрался не то врач, не то санитар. Придерживая под мышкой папку с бумагами, он открыл задние дверцы кареты и обратился ко мне:

- Эй ты! Хорошо, что здесь оказался, не придется бегать по этажам. Поможешь мне.

Я подошел и поинтересовался, что надо делать.

- Санитар скотина! - Выругался обладатель белого халата. - Пропал! В загул ушел. Даже носилки вытащить некому. Каждый выезд - ищи-свищи по всем этажам, кто поможет.

- А водитель?

- Да ну его. Такая же скотина, как санитар этот. У него видите ли смещение дисков и пупочная грыжа, ему нельзя тяжести таскать. Ну да.

Вдвоем мы вытащили тяжелые носилки из машины. Я спросил номер квартиры. К моему удивлению врач назвал мне квартиру Аллы. Я сказал что знаю ее, и спросил что случилось.

- Пока неясно. Участковый врач вызвал. Давление, говорит, низкое, пульс...

- Она вчера выглядела довольно бодро.

- Возраст. - Развел руками врач. - Какой этаж?

- Четвертый.

- Не первый, но, Слава Богу, и не девятый. Ну, понесли...

Дверь была не заперта. За столом сидел врач и писал какие-то свои медицинские бумажки. Алла лежала на диване. Увидев меня, она улыбнулась и сказала слабым голосом:

- Хорошо, что ты здесь. Я оставлю ключи, чтобы ты смог забрать цветы.

Я поразился той перемене, которая произошла с ней за одну только ночь. Она словно состарилась на десяток лет. Волосы, казавшиеся в прошлый раз соломенными с проседью, теперь выглядели седыми, с редкими пучками соломенных прядей. Цвет глаз потускнел, лицо сделалось белым как мел, а щеки запали. Я почувствовал как дрожит ее рука, державшая ключи от квартиры, когда она отдавала их мне. Алле было холодно. На кресле лежал шерстяной платок, я протянул его соседке.

- Может быть, вам уже лучше? Можете идти самостоятельно? - спросил врач.

Алла отрицательно помотала головой.

- Тогда перекладывайтесь на носилки.

Напоследок Алла попросила меня, чтобы я приглядывал за Сарацином, если он появится. Я успокоил её, сказав, что буду его прикармливать чем смогу. Врач закрыл дверцы “рафика”, прыгнул в кабину, и скорая помощь, фырча, покатила вдоль дома, по направлению к проспекту.

Итак, цветы. Я подбросил ключи в руке. Идея о звонке Виктору уже не казалась мне простой отговоркой. На то, чтобы перетащить “гераневый сад” из одной квартиры в другую, мне понадобилось около получаса. Теперь это детище из снов Лукулла занимало весь подоконник над диваном. По центру я поставил самый красивый, как мне казалось, цветок. Он распустился некрупными бутонами, но столь глубокого бордового цвета, словно светился изнутри. Краски такой насыщенности я видел только на фотографиях рыб в коралловых рифах. И даже листья его по краям имели бордовую кайму, чего не наблюдалось у остальных цветов. Он не только притягивал к себе взгляд, но и сам будто тянулся навстречу взгляду. Притом, я его чуть не уронил на пол, он оказался неожиданно тяжел, словно кто-то пристроил на дно горшка свинцовую шайбу.

Пока я устраивал его и остальные цветы на место, мне пришлось дотрагиваться до стеблей и листьев, и это не понравилось моей коже. Я увидел на предплечьях красные пятна. Неужели у меня аллергия на герань? Это было бы совсем некстати. Мысленно я пожелал здоровья Алле. Как только она поправится, я найду возможность спихнуть цветы ей обратно.

Закончив расстановку и полив цветы, я позвонил Виктору. Он очень обрадовался звонку и пригласил меня в гости. Я вежливо отказался, и, в свою очередь, позвал его, объяснив ему причину моего интереса. Он заметно оживился, то ли из-за искреннего желания мне помочь, то ли из-за предоставившейся возможности блеснуть знаниями перед “неучем”. Тем не менее, на сегодня у него были запланированы какие-то дела, и мы условились встретиться на следующий день, вечером.

Я никак не мог уснуть. Мне было душно, не хватало воздуха. Тяжелый запах герани заполонил всю комнату. Как тётя Зоя уживалась со своим садом? Я приоткрыл окно на кухне, а в комнате распахнул форточку. Одеяло я сбросил до пояса, чтобы чувствовать кожей свежий ночной воздух. Я лежал на спине и разглядывал нависшие надо мной листья цветов. Они покачивались, обдуваемые сквозняком из форточки, и клонились всё ниже к моей груди. Украшенный бордовыми бутонами цветок медленно, как улитка, сползал с подоконника. Осторожно, словно боясь спугнуть юркое насекомое - меня! - цветок шевелил листьями, нащупывая дорогу. Он опасливо дотронулся багровым краем своего листа до ложбинки между ребрами и тут же втянулся на несколько сантиметров вверх, как будто испугавшись, что неосторожное прикосновение испортит всю охоту. Подождав немного, цветок снова отправил листья на разведку. Коснулся раз, другой и потек уже уверенно, как горный сель. Листья вперемешку с бутонами катились однородной массой с подоконника мне на грудь. Словно посторонний, я безучастно наблюдал за тем, как цветок сполз с подоконника и обосновался на мне, уставившись в мои глаза зрачками темных гинецеев...

Меня вновь разбудил звонок в дверь. Я с трудом оторвал голову от подушки и тут же покрылся холодным потом, вспоминая свой сон. “Пусть больше не звонят”. - Подумалось мне. В голове стоял туман, а тело словно сковало параличом. Я наверняка простудился под открытой форточкой и, вот, заболел. Очень хотелось пить. Дверной звонок задребезжал опять. С трудом я откинул свинцовое одеяло и, кряхтя как старый дед, поднялся с постели.

- Ну и видок у вас, - заметил участковый, когда я открыл ему дверь, - я могу войти.

- Входите, - проблеял я слабым голосом.

- Видимо хорошо провели вчерашний вечер?

- Я заболел.

- Ааа... Извините. А что с вашей... - он кивнул головой, подбородком указывая мне на грудь.

Опустив голову, я окинул себя взглядом - вся грудь была усыпана красными пятнами размером с двугривенную монетку.

- Аллергия, - неуверенно произнес я, - на цветы.

Участковый промолчал, выжидательно глядя на меня. Чтобы прервать затянувшуюся паузу, я предложил выпить чаю.

- Я еще не завтракал, - объяснил я, чувствуя себя в присутствии человека из органов заранее виноватым в чем-то.

- С удовольствием, - отозвался милицейский, проходя на кухню.

Мы пили горячий чай с конфетами, которые я отыскал в тётином буфете. Участковый шумно прихлебывал из чашки и с видимым удовольствием ел окаменевшие соевые батончики. Он ничего не говорил и не задавал никаких вопросов. Мне показалось это очень символичным, словно это не он пришел с визитом ко мне, а я у него в гостях, на его участке, на его территории. Здесь я гость, а он радушный хозяин, который и так знает всё, что происходит, и у него нет вопросов ко мне. Он позволяет мне жить здесь, ходить в его магазины, курить на его лавочке у подъезда, пить с ним чай, и задавать вопросы, если они у меня есть.

- У вас, должно быть, хорошие почки, - сказал я.

Участковый замер на секунду над кружкой с чаем, потом пожал плечами:

- Не жалуюсь. А что?

- Участок, наверное, большой, квартир и семей много, со всеми чаю попить - не каждый выдержит.

Он улыбнулся, - я не со всеми пью чай. Вы предложили, а многие не предлагают.

Я больше не знал что сказать, поэтому замолчал и решил о милиционере не думать. Но он, словно почувствовав, как я оторвался от кухонного стола и взмываю вверх, в свои мысли и мечты, надежно закогтил меня якорем.

- Вам, наверное, интересно зачем я пришел?

- Наверное.

- Это моя работа. Я часто совершаю обходы. Тем более, вы здесь недавно, и у вас могут возникнуть кое-какие вопросы или даже жалобы.

- Вы весьма ответственно подходите к своим обязанностям.

Я не стал уточнять, что для любого советского человека “ответственный подход” это что-то из ряда вон. Неловко об этом говорить с представителем властных структур.

- А мне нравится. Люблю ходить по квартирам, беседовать с жильцами, знать что происходит на моём участке. Весь участок, со всеми его домами и людьми, мне представляется единым организмом. Он дышит, пульсирует. В нем есть какие-то органы, которые работают синфазно, а другие в противофазе. В чем-то прослеживается определенный ритм, а в другом месте наоборот хаотичность движений.

В подтверждение своих слов участковый замахал руками.

- Большинство семей живут в определенном ритме: дом-работа-дом-работа. Если есть дети, то: дом-садик или дом-школа. Это стандартно. Есть другие, музыканты и артисты, например. Особенно те, у которых случаются гастроли. А также профессии, требующие частых командировок, иногда длительных. Есть и постоянные величины. Вроде вашей тёти, или соседа сверху. Люди, которых почти всегда можно застать дома. Всё вместе соединяется в определенный порядок. Порядок, который поддерживается мной. Когда порядок утрачивается, в моей голове раздается тревожный звоночек, сигнал, по которому я сразу определяю - здесь организму требуется помощь, здесь что-то не так.

- И часто у вас такие звоночки? - хмуро спросил я.

- Случаются, - вздохнул он и, сделав паузу, спросил, - у вашей тёти были какие-либо необычные заболевания?

Я развёл руками. - Не знаю. Мы мало общались, я ведь жил в другом городе.

- Да, я знаю. Но, может быть, что-то говорили ваши родители?

- Увы, мне нечего вам сообщить. А в чем дело?

- Дело в заключении. В медицинском. Врач, осматривающий тело, диагностировал довольно большой спектр симптомов, указывающих... В общем, в карте осмотра упоминается возможность смерти от кровопотери. Если это верно, то кровотечение внутреннее. Патология? Не знаю. Это мог быть рак желудка, например, или язва...

Я молча пожал плечами. Господи, а мне откуда знать? И какая теперь разница от чего умерла тётя, от рака желудка или от язвы? Старость, вот и весь ответ.

Выпроводив участкового, я помыл кружки, набрал на телефоне номер Вити и напомнил ему о встрече. Затем я вспомнил, что Сарацин со вчерашнего дня ходит голодный на улице, а колбаса у меня кончилась, и собрался в магазин. Буквально на пороге двери меня застал звонок от Аллы. Я обрадовался, решив, что ее уже выписали, но она звонила из больницы.

- Ох, да меня же только вчера забрали. Раньше, чем через три дня не выпишут.

- Как ваше здоровье? - поинтересовался я.

- Получше, вот смогла даже до телефона доползти. Вырвалась наконец из под капельницы. Голова немного кружится. Возили сегодня на рентген. Зачем - не знаю, вроде же не ломала ничего. Не поймешь этих врачей. Ты мне лучше скажи, котик мой так и шлёндает по улице?

- Я сегодня еще не выходил из дому, как раз собирался в магазин.

- Ты его не бросай, пожалуйста. Пригляди, пока меня нет.

- Обязательно. Найду и покормлю.

- Спасибо, сынок. - И Алла повесила трубку.

Колбасы в магазине не оказалось. Лишь пустой прилавок грустно поблескивал эмалированным поддоном с дырками. Зато в рыбном отделе обнаружилась путассу. Я выбил полкило, но пришлось перебивать чек заново. Девушка за прилавком сказала, что путассу “вся”, и на полкило у нее не наберётся.

- Совсем вся? - задал я стандартно глупый вопрос.

- Нет, не совсем, - фыркнула девушка, - есть замороженная в холодильнике. Брикеты по 50 килограмм. Что я вам ее пилой отпиливать буду? Хотите, берите 50 кило.

От половины центнера путассу я вежливо отказался и попросил взвесить размороженные остатки. С кульком вонючей рыбы я вышел из магазина и отправился домой, искать Сарацина. Кот где-то шастал и на мои призывы не явился. Оставлять рыбу на улице я не стал, она предназначалась для Сарацина, кормление других котов не входило в мои намерения.

- У тебя нет герани, - уверенно растолковывал Виктор, - то, что ты называешь геранью, на самом деле является другим растением - пеларгонией. Это распространенная ошибка среди домохозяек. Пеларгония тоже из семейства гераниевых, но не герань.

- Конечно, на всех подоконниках страны выращивается пеларгония. Вот это у тебя пеларгония зональная розоцветная. Вот то растение с фиолетово-пурпурными цветами - королевская пеларгония. Сорт группы “Ангелы”. Ты чаще приоткрывай окна и тогда они будут цвести до осени. В помещении они задыхаются. А тот розовый цветок, это душистая пеларгония, сорт “Леди Плимут”. Может вырасти до метра, а зачем куст, который всё окно закроет?

Я признался, что мне такой куст ни к чему, а про себя подумал, что и любой другой тоже ни к чему.

- Нужно подрезать вовремя, чтобы не разрастался.

Я кивнул, немного дурея от количества информации, выдаваемое моим бывшим одноклассником по каждому кустику “гераневого сада”. Следуя рекомендациям своего товарища, я влез на диван и открыл створку окна.

- А что это за цветок? Как за ним ухаживать? - указал я на центр экспозиции.

- Это? Это... - Виктор разглядывал прекрасные бордовые соцветия и пожимал плечами. - Сейчас!

Он присел на диван и извлек из кармана лупу. Минуты две он рассматривал каждое соцветие в лупу, вертел бутоны в руках, мял и теребил листья. Наконец, сказал:

- Не понимаю.

И он еще несколько минут вглядывался в листья и бутоны цветка.

- Похоже на зональную “Мелочерри”, но цвет намного более темный. Цвет, как у “Королевской” красной. И листья... Смотри!

Он перевернул листок.

- Видишь прожилки и эту кайму?

Я кивнул. Прожилки имели красноватый оттенок, ближе к коричневому, и по краю листа шла бордовая полоса.

- Это не герань, - сказал Виктор.

- Я уже понял, ты мне десять минут объяснял про пеларгонию..

- И не пеларгония.

- А что тогда?

Виктор пожал плечами, потер лист цветка между пальцами, понюхал.

- Странный запах. Что-то напоминает, но не могу понять что...

- Прожилки листьев пеларгонии могут менять свой цвет в зависимости от каких-то болезней. Например, из-за “вируса жёлтой мозаики” или хлороза, но они не становятся красными! Я вообще не берусь сказать, что это за растение.

Виктор пришел в возбуждение и заходил кругами по комнате.

- Интересно было бы посмотреть на его корневую систему.

Он взял горшок в руки и поднял.

- Смотри-ка, тяжелый какой. Возможно ему тесно в этом горшочке... Давай поступим так: я схожу домой за инструментами и вернусь. Отделим часть куста. Заберу его с собой и завтра отнесу в институт. Там мне будет проще определить, что это за вид, является ли он пеларгонией, или это совсем другой цветок.

- А это ему не повредит? - забеспокоился я.

- Напротив, у него уже недостаточно места для корней и земли. После деления он вздохнет свободнее. Ты поливал его? Когда?

- Утром поливал.

- Прекрасно. Значит, земля в самый раз.

Проводив Виктора, я взял несколько рыбин из холодильника и спустился вниз. Мне поручили позаботиться о коте, и я не отказывался. Он был мне симпатичен, этот рыжий бродяга. Однако в мои планы не входила ежедневная беготня вокруг дома, поэтому я захватил с собой плащ.

С четверть часа я расхаживал около подъезда, курил, размахивал рыбой и шипел призывное “кис-кис-кис”. Наконец, шорох кустов известил о приближении хищника. Как всегда неуверенно, на полусогнутых лапах, он выполз на свет божий и приблизился ко мне. Я положил перед его носом рыбину. Сарацин с жадностью набросился на еду. Конечно, это было подлым предательством с моей стороны, и мне было стыдно, но, как только Сарацин прикончил рыбу и принялся нюхать землю, я взял свой плащ и набросил на кота. Он, было, рванулся на волю, но я уже крепко держал его обеими руками.

- Нет, дружок, - сказал я, - пора домой. Поживешь пока у меня.

Я обмотал плащом туловище кота, оставив только голову снаружи, и потащил его в подъезд. Сарацин шипел и брыкался, но сделать ничего не мог. Он вскоре затих и лишь один раз жалобно мяукнул, но я был непреклонен. Кот покорно дал занести себя в квартиру, но, стоило мне ослабить бдительность, как он вырвался и попытался проскочить в щель на лестничную площадку. Я захлопнул дверь перед самым его носом. Он прижался к ней задом, шерсть на спине вздыбилась. Чтобы успокоить немного кота, я стал гладить его по спине и почувствовал, что он дрожит как осиновый лист.

- Да что с тобой такое? - спросил я его.

Сарацин, не мигая, смотрел в комнату, а его ноздри судорожно втягивали воздух. Не зная, чем еще привести в чувство кота, я прошел на кухню и полез в холодильник.

- Кис-кис, иди сюда, - приговаривал я, - что это у нас здесь? Смотри-ка, путассу!

Вкусная, свежая, ароматная путассу, мммммм... Мечта любого усатого-полосатого.

И, словно в ответ, я услышал вой, от которого у меня кровь застыла в жилах. Это был боевой клич доведенного до отчаяния маленького существа, и в нем смешались страх, ярость и жажда уничтожения. “Банзай”, “Алах акбар”, “Сантьяго”, “Джеронимо” и “Viva Cristo Rey y Santa Maria de Guadalupe!” - сошлись в едином вопле, заставив мои ноги непроизвольно согнуться в коленях. Клич дополнил топот маленьких лап. Завывая как бормашина, Сарацин рванул в комнату. Я услышал грохот, потом еще, потом что-то звонко шлепнулось уже на улице, и прозвучал чей-то полный негодования возглас.

- Ах, черт! - выругался я и выскочил из квартиры.

Я скатился по лестнице и в дверях подъезда столкнулся с неприятным соседом.

- Вы обалдели! - Закричал он. - Цветами из окон швыряться!

Замахав руками, я пробежал мимо него и вывалился на улицу. Под моими окнами, среди глиняных черепков разбитого горшка и комьев земли, бился в агонии прекраснейший из цветов тётиного “гераневого сада”. Из переломанных стеблей и листьев толчками изливалась бурая, маслянистая жидкость. Красные бутоны темнели на глазах, становясь почти черными. В воздухе витал тяжелый тревожный запах. Я услышал шаги сзади, это был сосед.

- Что это такое? - спросил он, глядя на всё увеличивающуюся коричневую лужу. - Похоже на кровь и пахнет мертвечиной. Так пахло на войне, по весне, когда немцы начали отступать, бросая своих убитых...

Мне сделалось дурно. Я вспомнил свой сон и как ужасно чувствовал себя утром, вспомнил как забирали в больницу Аллу, и ее белое лицо, и поседевшие за одну ночь волосы. И слова соседа, сказанные о тёте Зое, всплыли в моем мозгу: “она была белая, как мрамор...”. И еще участковый, рассказывающий о потере крови... И кот, который никак не хотел заходить в парадную. Меня зашатало, и я опустился на корточки.

- Снаружи они ничего, красивые, - изрёк сосед, - а вот внутри бывают не очень. Ландыш тоже симпатичный, а ядовитые вещества содержит. Мда...

Он прервал свою речь возгласом, - Ах вот оно что!

Я поднял голову и увидел, что сосед смотрит вверх. В окне моей квартиры, среди цветов герани, сидел Сарацин. Вид у него был очень довольный. С внимательным любопытством он взирал на меня и соседа, чувствуя себя в полной безопасности.



Обсудить на форуме
22.05.2013, 09:29:06


Отзывов пока нет
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
Обновления в прозе

Исповедь Зверя

Сергей Шакурин

Обет Меченого

Дмитрий Луценко

Конечная

Роман Приходько

Прощание

Сергей Бабинец

Она

Антон Саженцев

Грёзы

Александр Кузьмин

Шанс

Александр Филлипов

Прикосновение

Роман Приходько

Серафима

Алексей Холявко

Тим

Андрей Затонов

Обновления в поэзии

Лилит

Александр Тихонов

Счастье даром

Александр Тихонов

Кровавая полночь Земли

Александр Тихонов

Грезы

Тронин Александр

Друг

Сергей Шакурин

Покинутый город

Сергей Большаков

Ошибка интернетного знакомства

Владимир Андрейченко

Двор детства

Владимир Андрейченко

Прощен

Сергей Большаков

Обновления в аудиокнигах

Исповедь сталкера

Дмитрий Кликман

Чужаки

Александр Тихонов

Капитаны

Николай Кулишов и Александр Тихонов

Отчужденные

Сборник

Убить Стрелка

Дамир Рябов

Агония совести

Александр Тихонов

По прозвищу Стрелка

Сергей Пирог

Исповедь Зверя

Александр Тихонов

Четыре жизни

Шалимов, Виноградов, Тихонов, ДЭМ, Лузгин

Поиск
Категории раздела
Проза [214]
Поэзия [80]
Статистика
Яндекс цитирования
Copyright © автор идеи: OgneV; дизайн: Plotnick (2009-2025); Сайт управляется системой uCoz